Основные особенности лирики фета. Основные темы и идеи лирики А. Фета. Любовная лирика Фета

После Пушкина в России был еще один «радостный» поэт – это Афанасий Афанасьевич Фет. В его поэзии нет мотивов гражданской, вольнолюбивой лирики, он не ставил социальных вопросов. Его творчество – мир красоты и счастья. Стихотворения Фета пронизаны мощными потоками энергии счастья и восторга, наполнены восхищением красотой мира и природы. Главным мотивом его лирики была красота. Именно ее он воспевал во всем. В отличие от большинства русских поэтов второй половины XIX века с их протестами и обличениями существующих порядков, Фет считал поэзию «храмом искусства», а себя – жрецом в нем. Позже такой точки зрения придерживались поэты-символисты на рубеже XIX–XX веков. Они считали Фета своим гениальным учителем.

Природа, любовь и музыкальное искусство в лирике Фета слиты воедино. Поэт отражает мир чувств, настроений во всем их бесконечном разнообразии. Каждое стихотворение Фета создано как оригинальная мелодия. Композиторы сразу почувствовали это и создали на стихи Фета множество романсов. Таково стихотворение «Фантазия»:

Мы одни; из сада в стекла окон

Светит месяц… тусклы наши свечи;

Твой душистый, твой послушный локон,

Развиваясь, падает на плечи.

Фет гениально умел изобразить миг, момент чувства, переходы от одного настроения к другому. За это критики-современники называли его стихотворения «бессюжетными». Исследователи XX века уже называли творчество Фета импрессионизмом в русской поэзии за умение автора передавать малейшие оттенки чувств. Лучше всего поэту удавался жанр лирической миниатюры:

В этом зеркале под ивой

Уловил мой взгляд ревнивый

Сердцу милые черты…

Мягче взор твой горделивый…

Я дрожу, глядя, счастливый,

Как в воде дрожишь и ты.

Любовная лирика Фета – это океан солнца, счастья и радости. Он боготворит женщину, хочет исполнить любое ее желание, заботлив и нежен по отношению к ней:

На заре ты ее не буди,

На заре она сладко так спит;

Утро дышит у ней на груди,

Ярко пышет на ямках ланит.

Чувство любви у Фета лишено разрушительной страсти, как у Тютчева. Поэт любуется возлюбленной, наполняющей своим существованием мир красоты и покоя. Лирический герой добр и внимателен, он настоящий защитник от всего злого для любимой. Он основателен, надежен и спокойно счастлив, его любви ничто не угрожает:

Рассказать, что с той же страстью,

Как вчера, пришел я снова,

Что душа все так же счастью

И тебе служить готова.

Природа у Фета живая и мыслящая: «утро дышит», «лес проснулся», «играла луна» и т. д. Используя прием олицетворения, поэт добивается потрясающего эффекта общения, единения человека с природой:

Сад весь в цвету,

Вечер в огне,

Так освежительно радостно мне!

Вот и стою,

Вот и иду.

Словно таинственной речи я жду.

Шедевром лирики Фета является стихотворение «Шепот, робкое дыханье…». Картина пейзажа включает в себя сцену свидания влюбленных. Общение людей и жизнь природы переданы в динамике, хотя в стихотворении нет ни одного глагола. Природа отражает пылкие чувства влюбленных:

Шепот, робкое дыханье,

Трели соловья,

Серебро и колыханье

Сонного ручья,

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

Милого лица,

В дымных точках пурпур розы,

Отблеск янтаря,

И лобзания, и слезы,

И заря, заря!..

Следуя своей художественной манере, поэт не показывает развитие отношений молодых людей, а изображает минуты высшего восторга, самые значимые для них.

Пейзажные стихотворения Фета обычно полны жизни, звуков и запахов, но иногда ему удается создать величественную картину вечерней природы:

Месяц зеркальный плывет по лазурной пустыне,

Травы степные унизаны влагой вечерней,

Речи отрывистей, сердце опять суеверней,

Длинные тени вдали потонули в ложбине.

В своей лирике поэт стремился изображать не предметы, а чувства, которые они вызывают. Его новаторство – в умении передать ежесекундную изменчивость мира. Именно поэтому привычные образы превращаются у поэта во что-то новое и необычное, удивляющее читателей. Фет, как никто другой, сумел описать мир прекрасных человеческих чувств, его стихотворения стали классикой русской лирики XIX века.

Фетовскую лирику можно было бы назвать романтической. Но с одним важным уточнением: в отличие от романтиков, идеальный мир для Фета - это не небесный мир, недостижимый в земном существовании «дальний край родной». В представлении об идеале все же отчетливо доминируют приметы земного бытия. Так, в стихотворении «О нет, не стану звать утраченную радость...» (1857) лирическое «я», стремясь избавить себя от «тоскливой жизни цепи», иное бытие представляет как «тихий земной идеал». «Земной идеал» для лирического «я» - тихая прелесть природы и «друзей лелеющий союз»:

Пускай с души больной, борьбою утомленной,
Без грохота спадет тоскливой жизни цепь,
И пусть очнусь вдали, где к речке безыменной
От голубых холмов бежит немая степь.

Где с дикой яблонью убором спорит слива,
Где тучка чуть ползет, воздушна и светла,
Где дремлет над водой поникнувшая ива
И вечером, жужжа, к улью летит пчела.

Быть может... Вечно вдаль с надеждой смотрят очи! -
Там ждет меня друзей лелеющий союз,
С сердцами чистыми, как месяц полуночи,
С душою чуткою, как песни вещих муз <...>

Мир, где герой обретает спасение от «тоскливой жизни цепи», наполнен все же приметами именно земной жизни - это расцветшие весенние деревья, светлые облака, жужжание пчел, растущая над рекой ива - бесконечная земная даль и небесное пространство. Анафора, использованная во второй строфе, еще более подчеркивает единство земного и небесного миров, и составляющих идеал, к которому стремится лирическое «я».

Очень ярко внутреннее противоречие в восприятии земной жизни отразилось в стихотворении 1866 г. «Блеском вечерним овеяны горы»:

Блеском вечерним овеяны горы.
Сырость и мгла набегают в долину.
С тайной мольбою подъемлю я взоры:
- «Скоро ли холод и сумрак покину?»

Настроение, переживание, выразившееся в этом стихотворении, - острая тоска по иному, высшему миру, которую внушает видение величественных гор, позволяет вспомнить одно из известнейших стихотворений А.С. Пушкина «Монастырь на Казбеке». Но отчетливо различны идеалы поэтов. Если для пушкинского лирического героя идеал - «заоблачная келья», в образе которой соединяются мечты об одиноком служении, о разрыве с земным миром и о восхождении к миру небесному, совершенному, то идеал фетовского героя - это тоже мир, далекий от «холода и сумрака» долины, но не требующий разрыва с миром людей. Это человеческая жизнь, но гармонически слитая с небесным миром и потому более прекрасная, совершенная:

Вижу на том я уступе румяном -
двинуты кровель уютные гнезды;
Вон засветились под старым каштаном
Милые окна, как верные звезды.

Красота мира для Фета заключалась и в скрытой мелодии, которой, по мнению поэта, обладают все совершенные предметы и явления. Способность слышать и передавать мелодии мира, музыку, которой пронизано существование каждого явления, каждой вещи, каждого предмета можно назвать одной из особенностей мировидения автора «Вечерних огней». Эта особенность поэзии Фета была отмечена еще его современниками. «Фет в лучшие свои минуты, - писал П.И. Чайковский, - выходит из пределов, указанных поэзии, и смело делает шаг в нашу область... Это не просто поэт, скорее поэт-музыкант, как бы избегающий даже таких тем, которые легко поддаются выражению словом».

Известно, с каким сочувствием этот отзыв был принят Фетом, признававшимся, что его «всегда из определенной области слов тянуло в неопределенную область музыки», в которую он уходил, насколько хватало его сил. Еще ранее в одной из статей, посвященных Ф.И. Тютчеву, он писал: «Слова: поэзия язык богов - не пустая гипербола, а выражает ясное понимание сущности дела. Поэзия и музыка не только родственны, но нераздельны». «Ища воссоздать гармоническую правду, душа художника, - по словам Фета, - сама приходит в соответственный музыкальный строй». Поэтому слово «пою» для выражения процесса творчества ему казалось наиболее точным.

Исследователи пишут об «исключительной восприимчивости автора «Вечерних огней» к впечатлениям музыкального ряда». Но дело не только в мелодичности стихов Фета, а в способности поэта слышать мелодии мира, явно недоступные уху простого смертного, не поэта. В статье, посвященной лирике Ф.И. Тютчева, сам Фет отметил «гармоническое пение» как свойство красоты, и способность только избранного поэта слышать эту красоту мира. «Красота разлита по всему мирозданию, - утверждал он. - Но для художника недостаточно бессознательно находиться под влиянием красоты или даже млеть в ее лучах. Пока глаз его не видит ее ясных, хотя и тонко звучащих форм, там, где мы ее не видим или только смутно ощущаем, - он еще не поэт…». Одно из фетовских стихотворений - «Весна и ночь покрыли дол…» - отчетливо передает, как возникает эта связь между музыкой мира и душой поэта:

Весна и ночь покрыли дол,
Душа бежит во мрак бессонный,
И внятно слышен ей глагол
Стихийной жизни, отрешенной.

И неземное бытие
Свой разговор ведет с душою
И веет прямо на нее
Своею вечною струею.

Как бы доказывая пушкинскую мысль об истинном поэте-пророке как обладателе особого зрения и особого слуха, фетовский лирический субъект видит скрытое от глаз непосвященных существование вещей, слышит то, что недоступно слуху обычного человека. У Фета можно встретить поразительные образы, которые у другого поэта, вероятно, казались бы парадоксом, может быть, неудачей, но они весьма органичны в поэтическом мире Фета: «шепот сердца»,«и я слышу, как сердце цветет», «сердца звучный пыл сиянье льет кругом», «язык ночных лучей», «тревожный ропот тени ночи летней». Герой слышит «цветов обмирающий зов» («Чуя внушенный другими ответ...», 1890), «рыданье трав», «яркое молчанье» мерцающих звезд («Сегодня все звезды так пышно...»). Способностью слышать обладают сердце и рука лирического субъекта («Люди спят, - мой друг, пойдем в тенистый сад...»), мелодией или речью обладает - ласка («Отзвучала последняя нежная ласка...», «Чуждые огласки...»). Мир воспринимается с помощью скрытой от всех, но явственно слышимой лирическим «я» мелодии. «Хор светил» или «звездный хор» - эти образы не раз встречаются в фетовских произведениях, указывая на тайную музыку, которой пронизана жизнь Вселенной («Я долго стоял неподвижно...», 1843; «На стоге сена ночью южной...», 1857; «Вчера расстались мы с тобой...», 1864).

Человеческие чувства, переживания остаются в памяти тоже мелодией («Какие-то носятся звуки / И льнут к моему изголовью. / Полны они томной разлуки, / Дрожат небывалой любовью»). Интересно, что сам Фет, объясняя тютчевские строки «поют деревья», - писал так: «Не станем, подобно классическим комментаторам, объяснять это выражение тем, что тут поют спящие на деревьях птицы, - это слишком рассудочно; нет! Нам приятнее понимать, что деревья поют своими мелодическими весенними формами, поют стройностью, как небесные сферы».

Спустя много лет, в известной статье «Памяти Врубеля» (1910) Блок даст свое определение гения и отличительной чертой гениального художника признает именно способность слышать - но не звуки земного бытия, а таинственные слова, доносящиеся из иных миров. Этим талантом в полной мере был наделен А.А. Фет. Но, как никто из поэтов, он обладал способностью слышать «гармонический тон» и всех земных явлений, и именно эту скрытую мелодию вещей передавать в своей лирике.

Еще одну особенность мировосприятия Фета можно выразить с помощью утверждения самого поэта в письме С.В. Энгельгардт: «Жаль, что новое поколение, - писал он, - ищет поэзию в действительности, когда поэзия есть только запах вещей, а не самые вещи». Именно благоухание мира тонко почувствовал и передал Фет в своей поэзии. Но и здесь сказалась одна особенность, которую первым отметил А.К. Толстой, написавший, что в стихотворениях Фета «пахнет душистым горошком и клевером», «запах переходит в цвет перламутра, в сияние светляка, а лунный свет или луч утренней зари переливается в звук». В этих словах верно схвачена способность поэта живописать тайную жизнь природы, ее вечную изменчивость, не признавая привычных для обыденного сознания четких границ между цветом и звуком, запахом и цветом. Так, например, в поэзии Фета «сияет мороз» («Ночь светла, мороз сияет»), звуки обладают у него способностью «гореть» («Словно все и горит и звенит заодно») или сиять («сердца звучный пыл сиянье льет кругом»). В стихотворении, посвященном Шопену («Шопену», 1882), мелодия не замолкает, а именно угасает.

Стало уже традиционным представление об импрессионистической манере Фета рисовать мир природных явлений. Это верное суждение: Фет стремится передать жизнь природы в ее вечной изменчивости, он не останавливает «прекрасное мгновение», а показывает, что в жизни природы нет даже мгновенной остановки. И это внутреннее движение, «животрепещущие колебания», присущие, по словам самого Фета, всем предметам, явлениям бытия, также оказываются проявлением красоты мира. И потому в своей поэзии Фет, по точному наблюдению Д.Д. Благого, «<...>даже неподвижные предметы, в соответствии со своим представлением об их «сокровенной сущности», приводит в движение: заставляет колебаться, качаться, дрожать, трепетать».

Своеобразие пейзажной лирики Фета отчетливо передает стихотворение 1855 г. «Вечер». Уже первая строфа властно включает человека в таинственную и грозную жизнь природы, в ее динамику:

Прозвучало над ясной рекою,
Прозвенело в померкшем лугу,
Прокатилось над рощей немою,
Засветилось на том берегу.

Отсутствие подлежащих в описании природных явлений позволяет передать таинственность природной жизни; доминирование глаголов - усиливает ощущение ее изменчивости. Ассонанс (о-у-ю), аллитерация (п-р-з) отчетливо воссоздают многоголосие мира: рокотание далекого грома, отзвуки на него в притихших в ожидании грозы лугах и рощи. Еще более усиливается ощущение стремительно меняющейся, исполненной движения жизни природы во второй строфе:

Далеко, в полумраке, луками
Убегает на запад река;
Погорев золотыми каймами,
Разлетелись, как дым, облака.

Мир как бы увиден лирическим «я» с высоты, его глаз охватывает беспредельные просторы родного края, душа устремляется вслед за этим стремительным движением реки и облаков. Фет поразительно может передать не только видимую красоту мира, но и движение воздуха, его колебания, позволяет и читателю ощутить тепло или холод предгрозового вечера:

На пригорке то сыро, то жарко -
Вздохи дня есть в дыханьи ночном...
Но зарница уж теплится ярко
Голубым и зеленым огнем.

Пожалуй, можно было бы сказать, что темой фетовских стихотворений о природе становится именно изменчивость, таинственная жизнь природы в вечном движении. Но в то же время в этой изменчивости всех природных явлений поэт стремится увидеть некое единство, гармонию. Эта мысль о единстве бытия определяет столь частое появление в лирике Фета образа зеркала или мотива отражения: земля и небо отражают друг друга, повторяют друг друга. Д.Д. Благой очень точно подметил «пристрастие Фета и к воспроизведению, наряду с прямым изображением предмета, его отраженного, мобильного «двойника»: звездное небо, отражающееся в ночном зеркале моря <...>, «повторяющие» себя пейзажи, «опрокинутые» в зыбкие воды ручья, реки, залива». Этот устойчивый в поэзии Фета мотив отражения можно объяснить идеей всеединства бытия, которую Фет и декларативно утверждал в своих стихотворениях: «И как в росинке чуть заметной / Весь солнца лик ты узнаешь, / Так слитно в глубине заветной / Все мирозданье ты найдешь».

Впоследствии, анализируя фетовские «Вечерние огни», известный русский философ Вл. Соловьев так определит фетовскую концепцию мира: «<...> Не только каждое нераздельно пребывает во всем, но и все нераздельно присутствует в каждом <...>. Истинное поэтическое созерцание <...> видит абсолютное в индивидуальном явлении, не только сохраняя, но и бесконечно усиливая его индивидуальность».

Это сознание единства природного мира определяет и всеохватность фетовских пейзажей: поэт как бы стремится одним взглядом охватить безграничность пространства в один миг мировой жизни: землю - реку, поля, луга, леса, горы, и небо и показать стройную гармонию в этой беспредельной жизни. Взгляд лирического «я» мгновенно перебегает от земного мира к небесному, от близи к бесконечно уходящей в беспредельность дали. Своеобразие фетовского пейзажа отчетливо видно в стихотворении «Вечер», с запечатленным здесь неостановимым движением природных явлений, которому противостоит только временный покой человеческой жизни:

Жди ясного на завтра дня.
Стрижи мелькают и звенят.
Пурпурной полосой огня
Прозрачный озарен закат.

В заливе дремлют корабли, -
Едва трепещут вымпела.
Далеко небеса ушли -
И к ним морская даль ушла.

Так робко набегает тень,
Так тайно свет уходит прочь,
Что ты не скажешь: минул день,
Не говоришь: настала ночь.

Фетовские пейзажи как бы увидены с вершины горы или с птичьего полета, в них поразительно сливается видение какой-нибудь незначительной детали земного пейзажа со стремительно убегающей вдаль рекой или безграничной степью, или морской далью и еще более безграничным небесным пространством. Но малое и великое, близкое и дальнее соединяются в единое целое, в гармонически прекрасную жизнь вселенной. Эта гармония проявляется в способности одного явления отзываться на другое явление, как бы зеркально повторять его движение, его звучание, его устремление. Эти движения часто незаметны взгляду (вечер веет, степь дышит), но включаются в общее неостановимое движение вдаль и ввысь:

Теплый вечер тихо веет,
Жизнью свежей дышит степь,
И курганов зеленеет
Убегающая цепь.

И далеко меж курганов
Темно-серою змеей
До бледнеющих туманов
Пролегает путь родной.

К безотчетному веселью
Подымаясь в небеса,
Сыплет с неба трель за трелью
Вешних птичек голоса.

Очень точно своеобразие фетовских пейзажей можно передать его же строчками: «Как будто из действительности чудной / Уносишься в воздушную безбрежность». Стремление живописать постоянно изменяющуюся и в то же время единую в своих устремлениях жизнь природы определяет и обилие анафор в фетовских стихотворениях, как бы соединяющих общим настроением все многочисленные проявления природной и человеческой жизни.

Но весь бесконечный, безграничный мир, как солнце в капле росы, отражается в человеческой душе, бережно хранится ею. Созвучие мира и души - постоянная тема фетовской лирики. Душа, как зеркало, отражает мгновенную изменчивость мира и сама меняется, подчиняясь внутренней жизни мира. Именно поэтому в одном из стихотворений Фет и называет душу «мгновенной»:

Тихонько движется мой конь
По вешним заводям лугов,
И в этих заводях огонь
Весенних светит облаков,

И освежительный туман
Встает с оттаявших полей...
Заря, и счастье, и обман -
Как сладки вы душе моей!

Как нежно содрогнулась грудь
Над этой тенью золотой!
Как к этим призракам прильнуть
Хочу мгновенною душой!

Можно отметить еще одну особенность фетовских пейзажей - их очеловеченность. В одном из своих стихотворений поэт напишет: «То, что вечно, - человечно». В статье, посвященной стихотворениям Ф.И. Тютчева, Фет отождествлял антропоморфизм и красоту. «Там, - писал он, - где обыкновенный глаз и не подозревает красоты, - художник ее видит, <...> кладет на нее чисто человеческое клеймо <...>. В этом смысле всякое искусство - антропоморфизм <...>. Воплощая идеал, человек неминуемо воплощает человека». «Очеловеченность» сказывается прежде всего в том, что природа, как и человек, наделяются поэтом «чувством». В своих воспоминаниях Фет утверждал: «Недаром Фауст, объясняя Маргарите сущность мироздания, говорит: «Чувство - все». Это чувство, - писал Фет, - присуще неодушевленным предметам. Серебро чернеет, чувствуя приближение серы; магнит чувствует близость железа и т.д.». Именно признание в природных явлениях способности чувствовать определяет своеобразие фетовских эпитетов и метафор (кроткая, непорочная ночь; печальная береза; пылкие, томные, веселые, грустные и нескромные лица цветов; лицо ночи, лицо природы, лики зарниц, беспутный побег колючего снега, воздух робеет, веселье дубов, счастье плакучей ивы, молятся звезды, сердце цветка).

Выражением полноты чувств становятся у Фета «дрожь», «трепет», «вздох» и «слезы» - слова, неизменно появляющиеся при описании природы или человеческих переживаний. Дрожат луна («Мой сад»), звезды («Ночь тиха. По тверди зыбкой»). Дрожь и трепет - передают у Фета полноту чувств, полноту жизни. И именно на «дрожь», «трепет», «дыхание» мира отзывается чуткая душа человека, отвечая тем же «трепетом» и «дрожью». Об этом созвучии души и мира писал Фет в стихотворении «Другу»:

Пойми, что сердце только чует
Невыразимое ничем,
То, что в явленьи незаметно
Дрожит, гармонией дыша,
И в тайнике своем заветном
Хранит бессмертная душа.

Неспособность «трепетать» и «дрожать», т.е. сильно чувствовать, для Фета становится доказательством безжизненности. И потому среди немногих отрицательных для Фета явлений природы - надменные сосны, которые «не знают трепета, не шепчут, не вздыхают» («Сосны»).

Но дрожь и трепет - не столько физическое движение, сколько, пользуясь выражением самого Фета, «гармонический тон предметов», т.е. уловленное в физическом движении, в формах внутреннее звучание, скрытый звук, мелодия. Это соединение «дрожания» и «звучания» мира передается во многих стихотворениях, например, «На стоге сена ночью южной»:

На стоге сена ночью южной
Лицом ко тверди я лежал,
И хор светил, живой и дружный,
Кругом раскинувшись, дрожал.

Интересно, что в статье «Два письма о значении древних языков в нашем воспитании» Фет задавался вопросом, как познать сущность вещей, скажем, одной из дюжины рюмок. Исследование формы, объема, веса, плотности, прозрачности, - утверждал он, - увы! оставляют «тайну непроницаемой, безмолвной, как смерть». «Но вот, - пишет он далее, - наша рюмка задрожала всей своей нераздельной сущностью, задрожала так, как только ей одной свойственно дрожать, вследствие совокупности всех исследованных и неисследованных нами качеств. Она вся в этом гармоническом звуке; и стоит только запеть и свободным пением воспроизвести этот звук, для того чтобы рюмка мгновенно задрожала и ответила нам тем же звуком. Вы несомненно воспроизвели ее отдельный звук: все остальные подобные ей рюмки молчат. Одна она трепещет и поет. Такова сила свободного творчества». И далее Фет формулирует свое понимание сути художественного творчества: «Человеку-художнику дано всецельно овладевать самой сокровенной сущностью предметов, их трепетной гармонией, их поющей правдой».

Но свидетельством полноты бытия природы становится для поэта способность не только трепетать и дрожать, а и дышать и плакать. В стихотворениях Фета дышат ветер («Солнце нижет лучами в отвес...»), ночь («Встает мой день, как труженик убогий...»), заря («Сегодня все звезды так пышно...»), лес («Солнце нижет лучами в отвес...»), морской залив («Морской залив»), весна («На распутье»), вздыхают волна («Какая ночь! Как воздух чист...»), мороз («Сентябрьская роза»), полдень («Соловей и роза»), ночное селенье («Это утро, радость эта...»), небо («Пришла, - и тает все вокруг...»). В его поэзии рыдают травы («В лунном сиянии...»), плачут березы и ивы («Сосны», «Ивы и березы»), дрожит в слезах сирень («Не спрашивай, над чем задумываюсь я...»), «блистают» слезами восторга, плачут розы («Знаю, зачем ты, ребенок больной...», «Полно спать: тебе две розы...»), «росою счастья плачет ночь» (Не упрекай, что я смущаюсь...»), плачут солнце («Вот и летние дни убавляются...»), небо («Дождливое лето»), «трепещут слезы во взоре звезд» («Молятся звезды, мерцают и рдеют...»).

В личности Афанасия Фета удивительным образом сошлись два абсолютно разных человека: огрубелый, сильно тертый, битый жизнью практик и вдохновенный, неутомимый буквально до последнего вздоха (а умер он в возрасте 72 лет) певец красоты и любви. Сын мелкого немецкого чиновника, Фет был за взятку записан сыном орловского помещика Шеншина, который увез мать поэта от его отца. Но обман раскрылся, и Фет в течение многих лет испытывал на себе, что значит быть незаконнорожденным. Главное, что он лишился при этом статуса дворянского сына. Он пытался «выслужить» дворянство, но 13 лет армейской и гвардейской лямки ничего не дали. Тогда он женился по расчету на старой и богатой женщине, стал жестоким и прижимистым сельским хозяином-эксплуататором. Революционерам и даже либералам Фет никогда не сочувствовал и, чтобы достичь желаемого дворянства, долго и громко демонстрировал свои верноподданнические чувства. И только когда Фету было уже 53 года, Александр II наложил благоприятную резолюцию на его прошение. Доходило до смешного: если тридцатилетний Пушкин считал оскорблением пожалование ему царем камер-юнкерского звания (это придворный чин, обычно даваемый молодым людям до 20 лет), то этот русский лирик специально выхлопотал себе камер-юнкерство уже в 70 лет.

И при этом Фет писал божественные стихи. Вот стихотворение 1888 года:

Полуразрушенный, полужилец могилы,

О таинствах любви зачем ты нам поешь?

Зачем, куда тебя домчать не могут силы,

Как дерзкий юноша, один ты нас зовешь?

Томлюся и пою. Ты слушаешь и млеешь;

В напевах старческих твой юный дух живет.

Цыганка старая одна еще поет.

То есть буквально два человека жили в одной оболочке. Но какая сила чувства, мощь поэзии, какое страстное, юношеское отношение к красоте, к любви!

Поэзия Фета недолго имела успех у современников в 40-е годы, а в 70 -- 80-х годах это был успех весьма камерный, отнюдь не массовый. Но массам Фет был знаком, хотя они не всегда знали, что популярные романсы, которые они распевают (в том числе и цыганские), --на слова Фета. «О, долго буду я в молчанье ночи тайной.... », «Какое счастие! и ночь и мы одни.... », «Сияла ночь. Луной был полон сад.... », «Давно в любви отрады мало.... », «В дымке-невидимке» и, конечно, «Я тебе ничего не скажу.... » и «На заре ты ее не буди.... »--вот лишь некоторые стихотворения Фета, положенные на музыку разными композиторами.

Лирика Фета тематически крайне бедная: красота природы и женская любовь --вот и вся тематика. Но какой огромной мощи достигает Фет в этих узких пределах. Вот стихотворение 1883 года:

Только в мире и есть, что тенистый

Дремлющих кленов шатер.

Только в мире и есть, что лучистый

Детски задумчивый взор.

Только в мире и есть, что душистый

Милой головки убор.

Только в мире и есть этот чистый

Влево бегущий пробор.

Философской его лирику назвать трудно. Мир поэта очень узкий, но какой же он прекрасный, полный изящества. Грязь жизни, проза и зло жизни не проникали в его поэзию никогда. Прав ли он в этом? Видимо, да, если видеть в поэзии «чистое искусство». Красота и должна быть главным в ней.

Гениальна лирика природы Фета: «Я пришел к тебе с приветом.... », «Шепот. Робкое дыханье.... », «Какая грусть! Конец аллеи.... », «Это утро, радость эта.... », «Жду я, тревогой объят.... » и множество других лирических миниатюр. Они разнообразны, непохожи, каждая являет собой неповторимый шедевр. Но есть общее: во всех них Фет утверждает единство, тождество жизни природы и жизни человеческой души. И поневоле задумываешься: где источник, откуда эта красота? Творение ли это Отца небесного? Или источник всего этого --сам поэт, его умение видеть, его светлая, открытая красоте душа, каждое мгновение готовая восславить окружающую красоту? В своей лирике природы Фет выступает как антинигилист: если для тургеневского Базарова «природа не храм, а мастерская, и человек в ней работник», то для Фета природа-- единственно храм, храм прежде всего любви, а во-вторых -- храм для вдохновения, умиления и молитвы красоте. Если для Пушкина любовь была проявлением высшей полноты жизни, то для Фета любовь есть единственное содержание человеческого бытия, единственная вера. У него и сама природа любит-- не вместе с человеком, а вместо него («В дымке-невидимке»). В то же время Фет считает человеческую душу частицей небесного огня, божьей искрой («Не тем, Господь, могуч, непостижим.... »), ниспосланной человеку для откровений, дерзаний, вдохновения («Ласточки», «Учись у них-- у дуба, у березы.... »). Удивительны поздние стихи Фета, 80 --90-х годов. Дряхлый старик в жизни, в поэзии он превращается в горячего юношу, все мысли которого об одном--о любви, о буйстве жизни, о трепете молодости («Нет, я не изменил.... », «Моего тот безумства желал.... », «Люби меня! Как только твой покорный.... », «Еще люблю, еще томлюсь.... »).

Возьмем стихотворение «Я тебе ничего не скажу.... », в котором высказана мысль о том, что языком слов нельзя передать жизнь души, тонкости чувства. Поэтому любовное свидание, как всегда, в окружении роскошной природы, открывается молчанием: «Я тебе ничего не скажу.... ». Вторая строка уточняет: «Я тебя не встревожу ничуть». Да, как свидетельствуют другие стихотворения, его любовь может и встревожить, взволновать девственную душу его избранницы своими «томленьями» и даже «содроганьями». Есть и другое объяснение, оно в последней строке второй строфы: его «сердце цветет», подобно ночным цветам, о которых сообщается в начале строфы. «Я дрожу» -- от ночного ли холодка или от каких-то внутренних душевных причин. И поэтому конец стихотворения зеркально повторяет начало: «Я тебя не встревожу ничуть, я тебе ничего не скажу». Стихотворение привлекает тонкостью и изяществом выраженных в нем чувств и естественностью, негромкой простотой их словесного выражения.

Основные мотивы в лирике А. А. Фета

Что такое мотив? Мотив -- это смысловой элемент художественного текста, повторяющийся в пределах ряда произведений. В творчестве любых писателей и поэтов можно встретить ряд предметов, понятий или явлений, которые встречаются в их произведениях. Как правило, тематика мотивов представляет собой синтез творчества поэта (писателя) и его любви. Такую закономерность можно выделить в стихотворениях А. А. Фета, на которые большое влияние оказали внутренние переживания самого автора, его мировоззрение и отношение к окружающей обстановке. Мы рассмотрим основные мотивы: во-первых, мотив огня и, в противопоставление ему, мотив воды, моря, во-вторых, это мотивы времен года и гадания, мотивы двоемирия, полета, которые являются одним из главных мотивов, это и антологические мотивы. А теперь рассмотрим каждый из мотивов в отдельности, обращаясь к примерам. Первое, что мы рассмотрим, --это мотив огня в творчестве А. А. Фета, который является одним из главных мотивов в стихотворениях рассматриваемого нами поэта. Под огнем мы подразумеваем луну, закат, зарю, лампу, костер (то есть огонь в прямом смысле) и звезды, а также все то, что у нас ассоциируется с мотивом огня. Этот мотив не случайно столь часто встречается в творчестве Афанасия Фета, как я уже упоминала, мотивы складываются из творчества и его любовных перипетий. Огонь в жизни Фета оставил темный отпечаток: от огня погибла его возлюбленная Мария Лазич-- она по неосторожности подожгла свое белое платье горящей спичкой. Быть может, это настолько ранило поэта, что он посвятил большую часть своих стихотворений такой ужасающей стихии, как огонь.

Как на черте полночной дали

Тот огонек,

Под дымкой тайною печали

Я одинок....

В этом стихотворении А. А. Фет сравнивает себя с огнем, но не как со стихией, а с «огоньком»-- частичкой всего огня, то есть Фет -- одинокий маленький человек среди всего человечества. Вторая и четвертая строки стихотворения отличаются от первой и третьей --они короче, что создает какой-то особый ритм стихотворения, когда читаешь, такое ощущение, что спотыкаешься. В этом отрывке преобладают такие звуки, как «о», «л» и «и», что означает нежность, печаль, тоску, какие-то мягкие вещи, и в то же время боязнь.

Строки уже из другого стихотворения А. А. Фета («Весеннее небо глядится.... ») рисуют нам похожую картину:

Вдали огонек одинокий

Трепещет под сумраком липок;

Исполнена тайны жестокой

Душа замирающих скрипок....

Здесь «огонек» представлен маленькой частичкой чего-то большого и страшного, но эта частичка скорее нас не пугает, а, наоборот, вызывает чувство жалости. Преобладающие звуки стихотворения--«о», «е», «к», что дает нам право судить о легких, печальных и ленивых действиях. Это чувство еще более утверждается в нашем сознании, когда мы видим слово «скрипка», ведь при игре на скрипке особо хорошо получаются заунывные и печальные произведения, и, может быть, поэтому у нас возникает мысль о чем-то грустном и плачущем. А в данных строках «скрипка» представлена нам с очень красивым и печальным эпитетом: «замирающая». В этой строфе перед нами предстает картина одиночества («огонек одинокий»). Но когда мы говорим о мотиве огня, мы подразумеваем не только огонь в виде костра, но и огонь свечи, лампы. Мотив свечи у А. А. Фета связан с гаданием. И это не случайно. Ведь мерцание свечи представляет собой изображение жизни человека: пока горит свеча-- жив человек. Вспомним слова Базарова из романа Тургенева «Отцы и дети» перед смертью: «Дуньте на умирающую лампаду, пусть она погаснет». Смысл этих слов можно понять как то, что Базаров, будучи «умирающей лампадой», хотел умереть, чтобы дальше не мучиться. Но вернемся к стихотворениям Фета:

Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом,

Я при свечах навела,

В два ряда свет -- и таинственным трепетом

Чудно горят зеркала....

В этих строках огонь окутан таинственной пеленой, ведь все происходит во время гадания, когда сближаются и, может быть, соединяются два мира: мир земной и мир небесный. Для Фета границей этих двух миров является круг, мотив которого не был чужд для поэта. С точки зрения эвфонии в этой строфе преобладают звуки «е», «з» и «а», что передает нам нежные, мягкие вещи, а также внезапный страх, вызываемый гаданием.

И другое стихотворение, где присутствует мотив свечи, связано с гаданием:

Помню я: старушка няня

Мне в рождественской ночи

Про судьбу мою гадала

При мерцании свечи....

В этом четверостишии таится что-то странное и непознанное. Складываются ощущения скрытости, какого-то ритуала, ведь любое гадание -- это ритуал. С мотивом огня можно соотнести мотив «зари и заката», которые отождествляют огонь солнца.

На пажитях немых люблю в мороз трескучий

При свете солнечном я снега блеск колючий,

Леса под шапками иль в инее седом,

Да речку звонкую под темно-синим льдом....

Это стихотворение, в отличие от других, пронизано солнечными нитями, и оно нам уже не кажется столь печальным, как описываемые выше примеры. Чувствуется в этом отрывке какой-то юношеский задор и веселость. Звук «а», который мы встретили в этом стихотворении, говорит нам о великолепии великого пространства. Самым, пожалуй, загадочным мотивом огня является мотив луны. Луна, хотя многих она и завораживает, является неблагоприятным явлением в жизни любящих друг друга сердец. Если встречаться при луне, то незамедлительно последует расставание. Поэтому образ луны овеян пеленой тайны и неведения:

Тихая, звездная ночь,

Трепетно светит луна,

Сладки уста красоты

В тихую, звездную ночь....

Это унылое стихотворение; изобилие «у» в последней строке говорит нам о скорби, унынии. Луна сама по себе загадочна, а в данном примере она «трепетно светит», что приносит в наши сердца еще большую боязнь и неуверенность по отношению к ней.

Всем известно, что светлячки связаны с такими мотивами, как огонь, ночь, луна. Они светятся, значит, излучают свет, но их свет необычный, они «вырабатывают его «своим телом»:

Я жду.... соловьиное эхо

Несется с блестящей реки,

Трава при луне в бриллиантах,

На тмине горят светляки....

И как в противопоставление рассмотрим мотив воды. Вода в творчестве Фета не занимает столь большое место, как огонь. И здесь хочется упомянуть творчество предшественника--Ф. И. Тютчева, у которого наиболее часто встречаются мотивы воды. Творчества А. А. Фета и Ф. И. Тютчева как бы поглощают друг друга, как поглощают себя две стихии-- огонь и вода:

Нет ответа....

Мелкие волны что-то шепчут с кормою,

Весло недвижимо,

И на небе ясном высоко сверкает зарница....

Море --это стихия. Но в данном отрывке А. А. Фет хочет представить волны моря как нечто безобидное («мелкие волны»). С точки зрения эвфонии здесь преобладают звуки «л», «н», «е»-- это дает право нам думать о вещах личных, нежных и ласковых. Один из интересных мотивов, который мы встречали при чтении стихотворений и о котором мы уже говорили, --это мотив гадания и все, что с ним связано: двоемирие, свеча, зеркало, ночь (луна). Эти понятия рисуют в нашем воображении картину, которая скрывает в себе много тайн:

Няня добрая гадает,

Грустно голову склоня,

Свечка тихо догорает,

Сердце бьется у меня....

На последних строках наше внимание возрастает, и мы уже готовы увидеть судьбу, что же нагадала няня, но тут стихотворение заканчивается, оставляя нас в полном неведении. Может быть, в полном неведении осталось все человечество, так и не узнавшее свою судьбу.... Есть один мотив, который можно встретить в ряде произведений многих поэтов, -- это тема времен года:

Уж верба вся пушистая

Раскинулась кругом;

Опять весна душистая

Повеяла крылом....

Времена года можно сопоставить с внутренним миром героя. В данном примере Фет описывает весну, что дает право судить о том, что в данный момент (то бишь тогда, когда автор писал это стихотворение) душу поэта ничто не тревожит. Преобладание звуков «е» и «и» подтверждает этот факт, у читателя или слушателя возникает чувство ласки и нежности. Но есть такие случаи, когда в одном стихотворении сменяются осень и весна, что говорит нам о резкой смене настроения поэта. Фет, как и Ф. И. Тютчев, свои стихотворения не писал, а «записывал». Он их писал где угодно и когда угодно. И то, что автор чувствовал в тот момент, когда материализовывал свои мысли на бумаге, отражается в стихах. Мотив полета, о котором сейчас пойдет речь, встречается не только в стихотворениях Фета, но и в прозаических произведениях. Например, у Островского в пьесах «Бесприданница» и «Гроза», где главные героини хотели летать. Но их полет превратился в падение. Мотив полета можно ассоциировать с полетом птиц, пчелы, светлячков и цветов, а также творческий полет самого автора.

Вот строки, в которых содержится мотив полета птицы:

Слышишь ли ты, как шумит вверху угловатое стадо?

С криком летят через док к теплым полям журавли,

Желтые листья шумят, в березнике свищет силища.

Ты говоришь, что опять теплой дождемся весны....

Это стихотворение символизирует надежду на лучшие времена: Это стихотворение (в частности, первые четыре строки) построено на вопросе, и, может быть, этот вопрос обращен не к единичному собеседнику, а ко всем людям на свете. При его чтении у нас возникает чувство нежности и ласки и в то же время гнев, зависть и даже боязнь из-за преобладания таких звуков, как «и», «о» и «у».

Мотив птицы, пчелы и полета является древним мотивом души, например, пингвин символизирует души умерших. У Фета пчела-- это смерть. Быть может, это из-за ее неприятного жужжания, которое вызывает у нас неприятные чувства и мысли. Но мед --это символ познания поэзии. Наверное, поэтому нам ба бушки и дедушки советуют все время есть мед, ведь они знают, что он очень полезен. Но вернемся к лирике Фета.

В его творчестве можно встретить ряд стихотворений, посвященных возлюбленной поэта, Марии Лазич. Это такие стихотворения, как «Alter ego», «Ты отстрадала, я еще страдаю.... », «Дома снились мне вопли рыданий твоих.... », «Нет, я не изменил. До старости глубокой.... », «Старые письма». По одним только строкам у нас уже складывается ощущение грусти, скорби и печали. Приведем строки из стихотворения «Alter ego:

Ты душою младенческой все поняла,

Что мне высказать тайная сила дала,

И хоть жизнь без тебя суждено мне влачить,

Но мы вместе с тобой, нас нельзя разлучить....

«Alter ego» в переводе с латинского означает «второе я», то есть Фет считает Марию Лазич своей частичкой, своим вторым «я». В отрывке преобладают звуки «о», «а», «л», что дает нам право сказать, что это стихотворение печальное, в котором видно великолепие и в то же время внезапный страх, страх перед тем, как жить дальше в одиночестве.

И завершить наше путешествие по лирике А. А. Фета хотелось бы стихотворением, созданным в духе античной лирики, -- это стихотворение «Диана» (мы знаем, что Диана -- это богиня охоты).

Богини девственной округлые черты,

Во всем величии блестящей наготы,

Я видел меж дерев над ясными водами,

С продолговатыми, бесцветными очами

Высоко поднялось открытое чело....

В этих строках перед нами предстает необычный образ «чистой» богини. Это стихотворение полно нежных и легких вещей. А. А. Фет смог передать словами всю прелесть этой богини-- тонкой, чистой и нетронутой....

Нужно отметить, что лирика Афанасия Фета представляет собой уникальное «событие» как той эпохи, в которой жил сам автор, так и эпохи, в которой живем мы-- читатели его произведений. Для меня стихи Фета --это маленькие зарисовки из его жизни, в которые ты сам мгновенно проникаешь и переживаешь вместе с автором. Его стихотворения разногранны, что доказывается тем количеством и разнообразием мотивов, которые мы рассмотрели. Традиции Фета в дальнейшем продолжат символисты: Блок, Соловьев-- это говорит нам о том, что такие стихи всегда затронут сердце читателя.

Мотив - смысловой компонент художественного текста, который повторяется в границах некоторых произведений. В творчестве всяких писателей и поэтов иногда попадается несколько тем, взглядов или явлений, встречающихся в их творениях. Обычно, тематика мотивов играет роль синтеза творчества поэта (писателя) и его любви. Подобная закономерность выделяется в стихотворениях А.А. Фета, на которые большущее воздействие оказали духовные волнения самого писателя, его идеология и взаимоотношение с окружающей средой. Проанализируем ключевые мотивы: вопервых, мотив огня и, антитеза ему, мотив воды, моря, во-вторых, это мотивы времен года и гадания, мотивы двоемирия, полета, являющиеся одним из первостепенных мотивов, это и антология мотивов. А сейчас разберем любой из мотивов отдельно, адресуясь к различным образцам.

Первое, что мы рассмотрим, - это мотив огня в творчестве А. А. Фета, который является одним из главных мотивов в стихотворениях рассматриваемого нами поэта. Под огнем мы подразумеваем луну, закат, зарю, лампу, костер (то есть огонь в прямом смысле) и звезды, а также все то, что у нас ассоциируется с мотивом огня. Этот мотив не случайно столь часто встречается в творчестве Афанасия Фета, как я уже упоминала, мотивы складываются из творчества и его любовных перипетий. Огонь в жизни Фета оставил темный отпечаток: от огня погибла его возлюбленная Мария Лазич - она по неосторожности подожгла свое белое платье горящей спичкой. Быть может, это настолько ранило поэта, что он посвятил большую часть своих стихотворений такой ужасающей стихии, как огонь.

Как на черте полночной дали

Тот огонек,

Под дымкой тайною печали

Я одинок...

В этом стихотворении А. А. Фет сравнивает себя с огнем, но не как со стихией, а с "огоньком" - частичкой всего огня, то есть Фет - одинокий маленький человек среди всего человечества. Вторая и четвертая строки стихотворения отличаются от первой и третьей - они короче, что создает какой-то особый ритм стихотворения, когда читаешь, такое ощущение, что спотыкаешься. В этом отрывке преобладают такие звуки, как "о", "л" и "и", что означает нежность, печаль, тоску, какие-то мягкие вещи, и в то же время боязнь. Строки уже из другого стихотворения А. А. Фета ("Весеннее небо глядится...") рисуют нам похожую картину:

Вдали огонек одинокий

Трепещет под сумраком липок;

Исполнена тайны жестокой

Душа замирающих скрипок...

Здесь "огонек" представлен маленькой частичкой чего-то большого и страшного, но эта частичка скорее нас не пугает, а, наоборот, вызывает чувство жалости. Преобладающие звуки стихотворения - "о", "е", "к", что дает нам право судить о легких, печальных и ленивых действиях. Это чувство еще более утверждается в нашем сознании, когда мы видим слово "скрипка", ведь при игре на скрипке особо хорошо получаются заунывные и печальные произведения, и, может быть, поэтому у нас возникает мысль о чем-то грустном и плачущем. А в данных строках "скрипка" представлена нам с очень красивым и печальным эпитетом: "замирающая". В этой строфе перед нами предстает картина одиночества ("огонек одинокий"). Но когда мы говорим о мотиве огня, мы подразумеваем не только огонь в виде костра, но и огонь свечи, лампы. Мотив свечи у А. А. Фета связан с гаданием. И это не случайно. Ведь мерцание свечи представляет собой изображение жизни человека: пока горит свеча - жив человек. Вспомним слова Базарова из романа Тургенева "Отцы и дети" перед смертью: "Дуньте на умирающую лампаду, пусть она погаснет". Смысл этих слов можно понять как то, что Базаров, будучи "умирающей лампадой", хотел умереть, чтобы дальше не мучиться. Но вернемся к стихотворениям Фета:

Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом,

Я при свечах навела,

В два ряда свет - и таинственным трепетом

Чудно горят зеркала...

Это стихотворение, в отличие от других, пронизано солнечными нитями, и оно нам уже не кажется столь печальным, как описываемые выше примеры. Чувствуется в этом отрывке какой-то юношеский задор и веселость. Звук "а", который мы встретили в этом стихотворении, говорит нам о великолепии великого пространства. Самым, пожалуй, загадочным мотивом огня является мотив луны. Луна, хотя многих она и завораживает, является неблагоприятным явлением в жизни любящих друг друга сердец. Если встречаться при луне, то незамедлительно последует расставание. Поэтому образ луны овеян пеленой тайны и неведения:

Времена года можно сопоставить с внутренним миром героя. В данном примере Фет описывает весну, что дает право судить о том, что в данный момент (то бишь тогда, когда автор писал это стихотворение) душу поэта ничто не тревожит. Преобладание звуков "е" и "и" подтверждает этот факт, у читателя или слушателя возникает чувство ласки и нежности. Но есть такие случаи, когда в одном стихотворении сменяются осень и весна, что говорит нам о резкой смене настроения поэта. Фет, как и Ф. И. Тютчев, свои стихотворения не писал, а "записывал". Он их писал где угодно и когда угодно. И то, что автор чувствовал в тот момент, когда материализовывал свои мысли на бумаге, отражается в стихах.

Мотив полета, о котором сейчас пойдет речь, встречается не только в стихотворениях Фета, но и в прозаических произведениях. Например, у Островского в пьесах "Бесприданница" и "Гроза", где главные героини хотели летать. Но их полет превратился в падение. Мотив полета можно ассоциировать с полетом птиц, пчелы, светлячков и цветов, а также творческий полет самого автора.

Мотив птицы, пчелы и полета является древним мотивом души, например, пингвин символизирует души умерших. У Фета пчела - это смерть. Быть может, это из-за ее неприятного жужжания, которое вызывает у нас неприятные чувства и мысли. Но мед - это символ познания поэзии. Наверное, поэтому нам бабушки и дедушки советуют все время есть мед, ведь они знают, что он очень полезен. Но вернемся к лирике Фета. В этих строках перед нами предстает необычный образ "чистой" богини. Это стихотворение полно нежных и легких вещей. А. А. Фет смог передать словами всю прелесть этой богини - тонкой, чистой и нетронутой...

Необходимо заметить, что лирика Афанасия Фета являет собой уникальное, редкостное "событие" не только того времени, в котором проживал сам поэт, но и времени, в котором существуем мы - читатели его несравнимых творений. По-моему, стихи Фета - небольшие зарисовки из его бытия, в которые ты сам в мгновение ока прокрадываешься и испытываешь все совместно с автором. Его стихотворения многогранны, и это обосновывается таким числом и многообразием мотивов, рассмотренных нами. Традиции Фета в будущем подхватят символисты: Блок, Соловьев - данное подтверждает нам то, что подобные стихи вечно затрагивают сердце читателя.

Творчество Фета характеризуется стремлением уйти от повседневной действительности в «светлое царство мечты». Основное содержание его поэзии - любовь и природа. Стихотворения его отличаются тонкостью поэтического настроения и большим художественным мастерством.

Фет - представитель так называемой чистой поэзии. В связи с этим на протяжении всей жизни он спорил с Н. А. Некрасовым - представителем социальной поэзии.

Особенность поэтики Фета - разговор о самом важном ограничивается прозрачным намёком. Самый яркий пример - стихотворение «Шёпот, робкое дыханье…» - нет ни одного глагола, однако статичное описание пространства передает само движение времени. Стихотворение принадлежит к числу лучших поэтических произведений лирического жанра. Впервые опубликовано в журнале «Москвитянин» (1850 год), потом переработано и в окончательном варианте, спустя шесть лет, в сборнике «Стихотворения А. А. Фета» (издан под редакцией И. С. Тургенева). Написано разностопным хореем с женской и мужской перекрёстной рифмой (достаточно редким для русской классической традиции размером). Как минимум, трижды становилось объектом литературоведческого анализа.

Тематика лирических стихотворений Фета не отличается большим разнообразием. В них нашли свое отражение, пожалуй, всего лишь две темы: любовь женщины и красота природы. Но в этих темах Фет сумел достичь небывалой глубины и мощи стихотворения. Особой печатью гениальности отмечена и природная лирика Фета, воплощенная в таких стихотворениях, как "Я пришел к тебе с приветом", "Шепот. Робкое дыханье", "Какая грусть! Конец аллеи", "Это утро, радость эта" и других. Для Фета природа – это прежде всего храм. Храм, в котором живет любовь. Природа в лирике Фета играет роль особых роскошных декораций, на фоне которых развивается тонкое чувство любви. Природа, это еще и тот храм, в котором царит вдохновение, это место – или даже состояние души – в котором хочется забыть обо всем и молиться царящей в нем красоте.

Любовь для Фета была самой главной верой в жизни, единственным ее смыслом и содержанием. Для него сама жизнь – любовь, само человеческое бытие – любовь. Эта мысль настолько “громко” и сильно звучит в его стихах, что навевает мысли о чем-то языческом. И тут вспоминается природа Фета, которая тоже любит, любит не просто вместе с человеком, а любит вместо человека, как это происходит в стихотворении "В дымке-невидимке". Особого внимания заслуживают стихи Фета, относящиеся к периоду 80-90-х годов. К тому времени поэт уже прожил достаточно долгую жизнь и превратился в старика, однако в его стихах продолжает жить восторженный горячий юноша. Мысли его по-прежнему обращены к одному: к любви, к безумству страстей, буйству жизни и трепету молодости. В этом не трудно убедиться, стоит только вчитаться в такие стихи, как "Нет, я не изменил", "Люби меня! Как только твой покорный" или же "Еще люблю, еще томлюсь".

Начиная с 1860-х годов, идея гармони человека и природы постепенно утрачивает совё первостепенное значение в поэзии Фета. Её худож-ый мир приобретает трагические очертания. В немалой степени этому способствует внешние обстоятельства жизни. Личная и творческая судьба Фета складывалась трудно. Печать «незаконнорожденности», тяготеющая над поэтом с детских лет болезни и смерти родственников, неудавшаяся литературная карьера – всё это не способствовало хорошему общественному и личному самочувствию. Человек в поздней поэзии Фета томится разгадкой высших тайн бытия – жизни и смерти, любви и страдания, духа и тела. Он сознаёт себя заложником злой воли бытия: вечно жаждет жизни и сомневается в её ценности, вечно страшиться смерти и варит в её целительность и необходимость, образ лирического «я» всё чаще обращается к вечности, к просторам вселенной. Одной из важнейших сил, помогающих лирическому герою поздней лирики Фета преодолеть смерть, является любовь. Именно она дарует герою воскресение и новую жизнь. Евангельские мотивы и образы проникают в любовный цикл. Поэзия Фета – высших взлёт и одновременно завершение классической традиции романтической поэзии XIX в.

Для фета цикл был единственной художественной формой: с самого начала он печатал свои стихи, объединяя их в циклы, иногда довольно большие, включавшие десятки стихотворений. Состав циклов от сборника к сборнику мог меняться, но неизменным оставался самый принцип такой подачи стихов. Форма цикла утверждается в РЛ именно в эпоху молодости Фета. Взаимодействие стихотворений в цикле, поэтической книге будет важно для поэтов Серебряного века, например для Блока.

Элегии и думы, К Офелии, Весна, Лето, Осень, Мелодии, Снега, Вечера и ночи, Море.

Фет - создатель своей эстетической системы ~ с опр.традицией романтич.поэзии

Мотив «невыразимого»: "Как беден наш язык!..." - в этом стихотворении власть Поэта безгранична. Слово Поэта - летящий орел Юпитера (летит за облака Юпитера орел). У слова власть над дух.процессами в сфере чел.психики («темный бред души») и в сфере прир.жизни («трав неясный запах»). Оно выше языка «дивной природы» (Жуковский), и языка философии, «мысли» (Тютчев). ТОЛЬКО Поэт словом может дотворить до законченных форм «невыразимое».

Фет ставит перед поэзией всемирные задачи. В эстетике Фета создаются предпосылки для зарождения концепции «теургического» («пересоздающего» или «преображающего») тв-ва.

Эстетика Фета не знает категории невыразимого. Невыразимое - это тема поэзии, но не св-во ее стиля. Стиль д. рациональнее и конкретнее запечатлеть это «невыразимое».

Способность объективировать свои переживания прекрасного, слить их с материально насыщенной средой и позволяет с известной долей условности определить творческий метод Фета как «эстетический реализм».

Фет: искусство и поэзия не м.воплотить всех сторон предмета (вкус, запах, форма). ИБО поэзия - НЕ копирование, а ПРЕОБРАЖЕНИЕ С ПОМ. КРАСОТЫ.

Тв-во поэта, Бога - порождением Красоты. Красота – первооснова мироздания.

Применение пластического искусства - соединение жизни и смерти, статики и динамики. Невозм-но уловить, когда камень оживает, а потом вновь застывает...

Искусство, любовь, природа, философия, Бог - все это проявления красоты => лирика Фета не поддается тематической классификации на пейзажную, любовную, философскую и т. п.

Эмоц.состояние лир.«я» не имеет ни четкой внешней (социальной, культурно-бытовой), ни внутр.биографии и вряд ли может быть обозначено привычным термином лир.гер.

Состоянием лир.«я» - преклонение перед неисчерпаемостью мира и ч-ка, умение ощутить и пережить увиденное как бы впервые.

Происхождение лирики от музыки - «языка богов» => изощренная интонационная организация:

Рифмовка с неожиданным сочетанием длинных и коротких стихов («Напрасно! // Куда ни взгляну я...», 1852)

Эксперименты с новыми размерами («Свеча нагорела. Портреты в тени...», 1862 - в четных стихах появляется тонический размер - дольник);

Звуковая инструментовка стиха («Зеркало в зеркало, с трепетным лепетом» и др.).

Лирика «импрессионистична», сколь и удивительно пластична в своей зримой вещественности и конкретности.

Пейзаж: поэт любит изображать времена года в переменных климатических сроках и периодах.

Названия свидетельствуют о внимании к погодным приметам: «Жди ясного на завтра дня...» (1854), «Степь вечером» (1854), «Первая борозда» (1854), «Туманное утро» (1855-1857), и т. д. Есть и стихотворения, посвященные отдельным растениям, деревьям, цветам: «Осенняя роза» (1886), «Сосны» (1854), «Ива» (1854), «Одинокий дуб» (1856), «Георгины» (1859).

Русская поэзия до Фета, где обращено внимание лишь на традиционные образы птиц с их устоявшейся символической окраской (орел, ворон, соловей, лебедь, жаворонок), поистине не знала такого свода.

Мгновенные впечатления воплощаются в наглядно-зримую образную форму.

ВЫВОД: «неясность» у Фета своей вполне реалистическая. Поэт не тонет в многозначности своих ощущений, а дает им выразительную словесную форму, целомудренно останавливаясь на пороге невыразимости.

С 1860-х годов

Трагизм.

Гармония природы ~ несовершенство и эфемерность жизни. «Вечность мы, ты - миг» -соотношение между красотой мироздания и земным бытием.

Апокалиптические настроения.

Одиночество ч-ка.

Обманчивость гармонии в природе, за которой таится «бездонный океан» («Смерть», 1878).

Сомнения в целесообразности человеческой жизни: «Что ж ты? Зачем?» («Ничтожество», 1880)

Сб. «Вечерние огни» (1882 г.)

Человек томится разгадкой высших тайн бытия - жизни и смерти, любви и страдания, «духа» и «тела», высшего и чел. разума. Он сознает себя заложником злой воли бытия: жаждет жизни и сомневается в ее ценности, страшится смерти и верит в ее целительность и необходимость.

Лир.«я» обращается к вечности, к просторам Вселенной.

Космическая образность сближает позднюю лирику Фета с худ.миром Тютчева.

Напевную интонацию стихов 1850-х годов сменяют риторические вопросы, восклицания, обращения.

Системой логических формул, зачастую взяв в союзники А. Шопенгауэра, лир.герой стремится побороть свой страх перед смертью и бессмысленностью существования, обрести внутр. свободу.

Поэты серебряного века ценили Фета не только за его философичность. Некоторые художественные приемы фетовской лирики напоминают поэтику символистов. У него есть излюбленные образы и мотивы, которые переходят из стихотворения в стихотворение, приобретая при этом многозначность и значимость символа (звезды, весны, розы). Некоторые из этих мотивов станут ключевыми и для символистов. Женственный образ невесты-царицы-весны, лирический герой, который «ждет», предсказывают Блока. +безглаголное «шепот, робкое дыханье»

В последние годы жизни Фета молодое литературное поколение объявляет его основоположником модернистской поэзии. Новым поэтам нравится прежде всего его поздняя лирика, особенно 70-90 гг, в которой сказалось увлечение Шопенгауэром. Литература классического периода в целом для модернистов представлялась недостаточно «философичной», «глубокой», поэтому они либо отдавали предпочтение открыто философской лирике прошлого (Тютчев, поздний Фет), либо вкладывали в классическую поэзию специальный филос.смысл, которого там не было (так символисты читали Пушкина).