Род князей юсуповых, николай феликсович юсупов. Юсупов николай борисович Николай феликсович юсупов

Занимаемые официальные посты: главноуправляющий Оружейной палаты и Экспедиции кремлёвского строения , директор Императорских театров (1791-1796), директор Эрмитажа (1797), возглавлял дворцовые стекольные, фарфоровые и шпалерные заводы (c 1792), сенатор (с 1788), действительный тайный советник (1796), министр Департамента уделов (1800-1816), член Государственного совета (с 1823).

Биография

Единственный сын московского градоначальника Бориса Юсупова , представитель богатейшего княжеского рода Юсуповых , который пресёкся на его правнучке Зинаиде .

Помогая приобретать произведения искусства императрице Екатерине II и её сыну Павлу I , князь был посредником при исполнении императорских заказов европейскими художниками. Таким образом, коллекция Юсупова формировалась из тех же источников, что и императорская, поэтому в коллекции Юсупова находились работы крупнейших пейзажистов.

Семейные традиции и принадлежность по службе к Коллегии иностранных дел оказали существенное влияние на его личность и судьбу. В его долгой жизни можно выделить несколько этапов, имевших решающее значение для формирования коллекции.

Прежде всего - это первое образовательное заграничное путешествие 1774-1777 годов, пребывание в Голландии и обучение в Лейденском университете . Тогда пробудился интерес к европейской культуре и искусству, зародилось увлечение собирательством. В эти годы он совершил Grand Tour, посетив Англию, Португалию, Испанию, Францию, Италию, Австрию. Он был представлен многим европейским монархам, был принят Дидро и Вольтером .

Мои книги и несколько хороших картин и рисунков - единственное моё развлечение.

Н. Б. Юсупов

В Лейдене Юсупов приобрёл редкие коллекционные книги, картины и рисунки. Среди них - издание Цицерона , выпущенное знаменитой венецианской фирмой Альдов (Мануциев) , с памятной надписью о покупке: «a Leide 1e mardi 7bre de l’annee 1774» (в Лейдене в первый вторник сентября 1774 года). В Италии князь познакомился с немецким пейзажистом Я. Ф. Хаккертом , ставшим его советчиком и экспертом. Хаккерт написал по его заказу завершённые в 1779 году парные пейзажи «Утро в окрестностях Рима» и «Вечер в окрестностях Рима» (обе - Государственный музей-усадьба «Архангельское»). Античность и современное искусство - эти два главных увлечения Юсупова и в дальнейшем будут определять основные художественные предпочтения, созвучные эпохе становления и развития последнего большого интернационального художественного стиля в европейском искусстве - классицизма .

Вторым важным этапом в формировании собрания стали 1780-е годы. Как сведущий в искусствах и известный при европейских дворах человек, Юсупов вошёл в свиту и сопровождал в 1781-1782 годах в путешествии по Европе графа и графиню Северных (великого князя Павла Петровича и великую княгиню Марию Фёдоровну). Обладая большими знаниями, вкусом к изящным искусствам, он исполнял поручения Павла Петровича и значительно расширил свои связи с художниками и комиссионерами, впервые посетил мастерские самых знаменитых художников - А. Кауфман в Венеции и П. Батони, гравёра Д. Вольпато, широко известного репродуционными гравюрами с работ Рафаэля в Ватикане и Риме, Г. Робера, К. Ж. Верне , Ж.-Б. Грёза и Ж.-А. Гудона в Париже. Затем отношения с этими художниками поддерживались на протяжении многих лет, способствуя пополнению личного собрания князя.

1790-е годы - стремительный взлёт карьеры Юсупова. Он в полной мере демонстрирует преданность русскому престолу, как стареющей императрице Екатерине II, так и императору Павлу I. При коронации Павла I он был назначен верховным коронационным маршалом. Эту же роль он выполнял на коронациях Александра I и Николая I .

С 1791 по 1802 год Юсупов занимал важные государственные посты: директора императорских театральных зрелищ в Петербурге (с 1791), директора императорских стеклянного и фарфорового заводов и шпалерной мануфактуры (с 1792), президента мануфактур-коллегии (с 1796) и министра уделов (с 1800).

В 1794 году Николай Борисович избран почётным любителем петербургской Академии художеств . В 1797 Павел I отдал в его ведение Эрмитаж , где размещалось императорское художественное собрание. Картинную галерею возглавил поляк Франц Лабенский, бывший до этого хранителем картинной галереи короля Станислава Августа Понятовского , которого Юсупов сопровождал во время его пребывания в Петербурге. Была проведена новая полная инвентаризация эрмитажного собрания. Составленная опись служила основным инвентарём до середины XIX века.

Государственные посты, занимаемые князем, позволяли непосредственно влиять на развитие национального искусства и художественных ремесел. В приобрёл усадьбу Архангельское под Москвой , превратив её в образец дворцово-паркового ансамбля . Юсупов - основатель знаменитого родового собрания, личность выдающаяся и наиболее яркая. Собрал большую коллекцию картин (свыше 600 полотен), скульптур, произведения прикладного искусства, книг (свыше 20 тыс.), фарфора , основную часть которой разместил в усадьбе.

В Москве Юсупов жил в собственном дворце в Большом Харитоньевском переулке . В 1801-1803 гг. в одном из флигелей на территории дворца жила семья Пушкиных, в том числе и маленький Александр Пушкин . Поэт бывал и у Юсупова в Архангельском, а в 1831 г. Юсупов был приглашён на торжественный ужин в арбатскую квартиру молодожёнов Пушкиных .

Он пышно потухал восьмидесяти лет, окруженный мраморной, рисованной и живой красотой. В его загородном доме беседовал с ним Пушкин, посвятивший ему , и рисовал Гонзага , которому Юсупов посвятил свой театр.

Скончался во время знаменитой эпидемии от холеры в Москве, в собственном доме в приходе церкви Харитония в Огородниках. Погребён в селе Спасское-Котово Можайского уезда Московской губернии , в старинной церкви Спаса Нерукотворного.

Зинаида Николаевна и Феликс Феликсович Юсуповы

Родоначальники Юсуповых — от Абубекира, тестя пророка, правившего после Мухаммеда (около 570-632) всем мусульманским родом. Через три века после него соименник его Абубекир бен-Райок также правил всеми мусульманами мира и носил титул Эмира эль-Омра, князя князей и султана султанов, соединяя в лице своем правительственную и духовную власть. Князь Н. Б. Юсупов-младший отмечает: «Это был верховный сановник исчезавшего в упоении неги и роскоши калифа Ради-Биллага, предоставившего ему всю власть в духовном и светском значении».

В эпоху падения калифата прямые предки русских князей Юсуповых были правителями в Дамаске, Антиохии, Ираке, Персии, Египте… Иные из них погребены в Мекке, на горе Хира, где Мухаммед открыл текст Корана; в самой Каабе, священной для мусульман, или возле нее — это Баба-Тюклес и два сына его, Аббас и Абдурахман. Султан Термес, третий сын Баба-Тюклеса (16-е колено от Абубекира бен-Райока), гонимый враждебными обстоятельствами, переселился на север от Аравии, к берегам Азовского и Каспийского морей, увлекая за собой многие племена преданных ему мусульман. Ногайская Орда, появившаяся как государство между Волгой и Уралом, была следствием переселения султана Термеса.

Теперь становится понятным полное равенство брака, заключенного в 1914 году между князем Феликсом Феликсовичем Юсуповым и великой княжной Ириной Александровной Романовой, племянницей царствующего императора Николая II: оба супруга были царского происхождения.

Прямой потомок Термеса по имени Эдигей был в ближайшей и тесной дружбе с самим Тамерланом, или Тимуром, — «Железным Хромцом» и великим завоевателем. Эдигей назначен был главным полководцем Тимура. Монгольские орды Тохтамыша сожгли Москву и самонадеянно двинулись на Тамерлана. Эдигей вышел навстречу Тохтамышу и в единоборстве перед войском убил его. Литовский князь Витовт потерпел сокрушительное поражение от Эдигея на реке Ворскле в 1339 году. Тамерланов друг обложил данью сына Дмитрия Донского князя Василия Дмитриевича. Наконец, Эдигей завоевал Крым и основал там Крымскую Орду.

Правнук Эдигея звался Муса-мурза (князь Моисей, по-русски) и имел по обычаю пять жен. Первая, любимая, звалась Кондаза. От нее и родился Юсуф — родоначальник рода Юсуповых. Двадцать лет Юсуф-мурза дружил с самим Иоанном Грозным, русским царем. Потомок эмиров посчитал необходимым подружиться и породниться с мусульманами-соседями, «осколками» монголо-татарского нашествия на Русь. Четыре дочери Юсуфа стали женами царей крымского, астраханского, казанского и сибирского. Последний был тот самый Кучум, которого покорил во главе своих донцов-казаков Ермак Тимофеевич.

Вот второй портрет в галерее Двенадцати портретов московского Юсуповского дворца — прекрасная Суюмбека, царица казанская, любимая дочь Юсуфа-мурзы. Она родилась в 1520 году и 14 лет от роду стала женою царя казанского Еналея. В том же году Еналей был убит своими подданными и казанцы вернули на царство ими же прежде изгнанного крымского царя Саф-Гирея.

Красавица выходит замуж вторично, теперь уже за Саф-Гирея; вскоре у нее родился единственный сын Утемиш-Гирей. Саф-Гирей ввел в Казани казни. Казанцы вознегодовали. Юнус, сын Юсуфа, решил вступиться за Саф-Гирея и пошел на Казань. Но Саф-Гирей обманул Юнуса. И тогда и Юсуф, и Юнус стали на сторону Ивана Грозного. Саф-Гирей запил и разбился на ступенях собственного дворца.

Суюмбека во второй раз сделалась вдовой и царицей казанской. Ее двухлетний сын Утемиш-Гирей был провозглашен казанцами царем. Когда русский царь подступил с войском под стены Казани, прекрасная Суюмбека надела латы и шлем, памятуя, что она властительница Казани, и стала во главе защитников города. Вначале она пыталась позвать на помощь отца и брата, но те оставались верными договору с Иоанном IV.

Суюмбека так блистательно возглавила оборону Казани, что прославленный русский полководец князь Андрей Курбский не смог взять город приступом, и дело решили тайный подкоп и взрыв стен города. Царица казанская была с почетом увезена в Москву вместе с сыном. А в Казани, повторенная в архитектуре московского Казанского вокзала, навеки осталась семиярусная Суюмбекина башня высотою около 35 сажен, украсившая Казанский кремль.

На этом история красавицы не кончается. Иван Грозный поставил царем в Казани Ших-алея. Но тот вскоре вынужден был бежать в Москву, где женился на Суюмбеке. Дочь Юсуфа-мурзы в третий раз выходит замуж. Ших-алей получает во владение город Касимов (Городец) и титул царя касимовского. В Касимов он и переезжает с красавицей женой.

А Утемиш-Гирея, сына Суюмбеки, крестили на Москве. Ших-алей умер в Касимове и погребен в 1567 году в здешней усыпальнице. Красавица царица умерла ранее его, в 1557 году, прожив всего 37 лет. Наверное, ее могила также находится в Касимове. Во всяком случае, потомок ее — русский князь Николай Борисович Юсупов-младший считает так, когда пишет в своей книге: «Алый шиповник с млечной черемухой осыпают забытую гробницу цветами!»

На Руси очарованье прелестного образа Суюмбеки жило очень долго. Россияне именовали ее волшебницей. А русские поэты сделали ее образ одним из самых поэтичных в мировой литературе.
Поэт Херасков, автор знаменитой «Россияды», сделал казанскую царицу главной героиней своей поэмы, одной из лучших в русском XVIII веке. В начале XIX века на сценах Москвы и Петербурга идут пьесы Грузинцова «Покоренная Казань» и Глинки «Сумбека, или Падение Казани». Наконец в 1832 году сцена увидела балет графа Кутайсова «Сумбека, или Покорение Казанского царства». Пушкин был на спектакле, в котором роль Суюмбеки исполнила воспетая им в «Онегине» балерина Истомина.

Сыновья Юсуфа-мурзы, братья Суюмбеки, явились ко двору Иоанна Грозного, и с тех пор они и их потомки стали служить русским государям, не изменяя мусульманской вере и получая за службу пожалования. Так, Иль-мурзе царем Федором Иоанновичем был пожалован на берегах Волги под Ярославлем целый город Романов с посадом (ныне город Тутаев). В этом красивом городе, до революции носившем имя Романов-Борисоглебск, — обилие церквей на обоих берегах Волги и еще — руины старинной мечети. Именно в этом городе произошло событие, круто изменившее судьбу и историю Юсуповского рода.

Дело было в царствование Федора Алексеевича. Правнук Юсуфа-мурзы по имени Абдул-мурза принимал в Романове патриарха Иоакима. Историк М. И. Пыляев вспоминал: «Однажды блестящий вельможа князь Николай Борисович Юсупов был дежурным камер-юнкером во время обеда у Екатерины Великой. На стол был подан гусь.

— Умеете ли вы, князь, разрезать гуся? — спросила Екатерина у Юсупова.

— О, гусь должен быть очень памятен моей фамилии! — отвечал князь. — Мой предок съел одного в великую пятницу и за то был лишен нескольких тысяч крестьян, пожалованных ему.

— Я отняла бы у него все имение, потому что оно дано было ему с тем условием, чтобы он не ел скоромного в постные дни, — заметила шутливо по поводу этого рассказа императрица».

Итак, прадед Николая Борисовича Юсупова угощал патриарха и, по незнанию православных постов, накормил его гусем. Патриарх принял гуся за рыбу, отведал и похвалил, а хозяин возьми да скажи: это, мол, не рыба, а гусь, и повар мой столь искусен, что может приготовить гуся под рыбу. Патриарх разгневался и по возвращении в Москву рассказал всю историю царю Федору Алексеевичу Царь лишил Абдула-мурзу всех пожалований, и богач в одночасье стал нищим. Он напряженно думал три дня и принял решение креститься в православной вере. Абдул-мурза, сын Сеюша-мурзы, был крещен под именем Дмитрий и придумал себе фамилию в память предка своего Юсуфа: Юсупово-Княжево. Так появился на Руси князь Дмитрий Сеюшевич Юсупово-Княжево.

Но в ту же ночь было ему видение. Внятный голос произнес: «Отныне за измену вере не будет в твоем роду в каждом его колене более одного наследника мужского пола, а если их будет больше, то все, кроме одного, не проживут долее 26 лет».

Дмитрий Сеюшевич женился на княжне Татьяне Федоровне Коркодиновой, и согласно предсказанию только один сын наследовал отцу. Это был Григорий Дмитриевич, служивший Петру Великому, генерал-лейтенант, коему Петр повелел именоваться попросту князем Юсуповым. У Григория Дмитриевича также только один сын дожил до зрелых лет — князь Борис Григорьевич Юсупов, бывший губернатором Москвы. Любопытно, что в разное время два представителя славной фамилии занимали этот пост: кроме Бориса Григорьевича, генерал-губернатором Москвы в 1915 году был Феликс Феликсович князь Юсупов, граф Сумароков-Эльстон.

Борис Григорьевич Юсупов

Сын Б. Г. Юсупова, пожалуй, самый знаменитый из славной фамилии. Князь Николай Борисович (1750-1831) — один из богатейших вельмож России: не было не только губернии, но даже уезда, где бы у него не имелось деревни или усадьбы. В нынешнем году исполняется 250 лет со дня рождения этого замечательного человека. Николай Борисович был и первым директором Эрмитажа, и русским посланником в Италии, и главноуправляющим Кремлевской экспедицией и Оружейной палатой, а также всеми театрами России. Он создал «подмосковный Версаль» — изумительное по красоте и богатству имение Архангельское, где дважды, в 1827 и 1830 годах, у него побывал А. С. Пушкин. Известно стихотворное послание великого поэта князю Юсупову, написанное в Москве в 1830 году:

…К тебе явлюся я; увижу сей дворец,

Где циркуль зодчего, палитра и резец

Ученой прихоти твоей повиновались

И вдохновенные в волшебстве состязались.

Пушкин в раннем детстве жил с родителями в московском дворце князя, в Большом Харитоньевском переулке. Образы диковинного по-восточному сада, окружавшего дворец, отразились затем в прологе «Руслана и Людмилы». Сюда же привозит поэт свою любимую героиню Татьяну Ларину в седьмой главе «Евгения Онегина» — «в Москву на ярмарку невест»:

У Харитонья в переулке

Возок пред домом у ворот

Остановился…

Да и Татьяну поэт попросту роднит с княжеским родом Юсуповых: ведь они приехали в гости к тетке Татьяны, княжне Алине, а в 20-е годы прошлого века в Москве в Юсуповском дворце действительно жила княжна Алина — сестра Н. Б. Юсупова Александра Борисовна. Ряд отражений бесед поэта с князем Юсуповым находим в образах знаменитой болдинской осени Пушкина, а когда князь умер, поэт напишет в письме: «Мой Юсупов умер».

Зинаида Николаевна Юсупова

Однако обратимся к дальнейшим звеньям рода и сопровождающему их року. Борис Николаевич, камергер, сын Н. Б. Юсупова, жил в основном в Петербурге и тоже оставил единственного наследника — князя Николая Борисовича Юсупова-младшего.

князь Николай Борисович Юсупов

Это был талантливый музыкант и писатель, вице-директор Петербургской публичной библиотеки, женатый на герцогине Татьяне Александровне де Рибопьер. На князе Николае Борисовиче-младшем пресеклась мужская линия древнего рода.

Зинаида Николаевна Юсупова

Единственная наследница — красавица и богатейшая невеста России Зинаида Николаевна княжна Юсупова, портреты которой писали лучшие художники того времени Серов и Маковский, — вышла замуж за праправнука М. И. Кутузова и внука прусского короля русского графа Феликса Феликсовича Сумарокова-Эльстон, генерал-лейтенанта и губернатора Москвы.

Феликс Феликсович Юсупов-старший

семья Юсуповых

Зинаида Николаевна Юсупова

И император Александр III, удовлетворяя просьбу князя Н. Б. Юсупова-младшего, дабы не пресеклась знаменитая фамилия, разрешает графу Сумарокову-Эльстон именоваться еще и князем Юсуповым. Этот титул должен был переходить к старшему из сыновей.

семья Юсуповых

В счастливом браке родились и выросли два сына, оба окончили Оксфордский университет.

Феликс Юсупов

Старшего звали князем Николаем Феликсовичем Юсуповым (1883-1908).

Николай Юсупов, старший брат Феликса Юсупова-младшего

Потрясенные родители, похоронив старшего сына, строят в Архангельском храм-усыпальницу где должны были находить последний приют князья Юсуповы. Храм возводил известный московский зодчий Р. И. Клейн вплоть до 1916 года. Грянула революция, и храм никогда не принял под свои своды ни одного захоронения. Так и стоит он поныне памятником страшного проклятия роду князей Юсуповых, распахнув крылья колоннад навстречу судьбе…

Богач, умница, учтивый и обходительный, Николай Борисович Юсупов к тому же был весьма пригож собой. А потому дамам нравился чрезвычайно. Однако дожил он до сорока лет, а все еще не был связан узами Гименея. Нет, обладая нежным и любвеобильным сердцем, он женского общества отнюдь не чурался, более того, ходили слухи о многочисленных романах князя. Но все как-то не складывалось…

И тогда за дело устройства личного счастья своего давнего друга взялась великая императрица, которая среди прочих прекрасных качеств обладала редким умением искренне дружить. Она и нашла Николаю Борисовичу невесту. И какую!

Драгоценное ожерелье Светлейшего

Невестой стала Татьяна, младшая из пяти племянниц князя Потемкина. Осиротевших дочерей своей сестры светлейший называл «ожерельем», которое «повесил» себе на шею. О девицах Энгельгард он заботился, занимался устройством их судеб. И в дальнейшем любящий дядя не оставлял семейства своих родственниц без опеки – приглядывал, нет ли у них в чем нужды.

Правда, за ожерельем тянулся хвост пересудов. Говорили, что покровительство блистательного дядюшки, объявившего себя «отцом» юных прелестных девушек, сопровождают весьма сомнительные обстоятельства и чувства, весьма далекие от отеческих. Ведь тогда и сам Григорий Александрович Потемкин находился в расцвете сил и красоты.

О скандальном падении нравов в России с удовольствием информировал Версаль шевалье де Корберон, дипломат при дворе Екатерины, который собирал все сплетни и слухи. Ведь в галантной Франции, разумеется, от сотворения мира слыхом не слышали ни о чем подобном!

Но, если честно говорить, то в наше время подобные отношения кажутся чрезвычайно необычными. Да чего уж там! Просто шокирующими! Но для современников это было не так.

Никому и в голову не приходило воспринимать их как нечто исключительное, находящееся за гранью дозволенного. Например, императрица Екатерина, прекрасно обо всем осведомленная, в обморок не падала и девиц от себя не удаляла. Пересудам в обществе скорее способствовал факт их вызывающей открытости.

Девицы Энгельгардт все, как на подбор, были славные, очень неглупые, мордашки симпатичные. За каждой богатый дядюшка давал хорошее приданое. Кроме того, брак с племянницей фаворита Екатерины II гарантировал счастливому супругу продвижение по службе, а также сулил получение наград и чинов. В общем, ни одна без мужа не осталась.

Младшая из девиц Энгельгартовых

Конечно, никто точно не знает, что происходило за закрытыми дверями во дворце князя Потемкина. Покрыта мраком неизвестности степень его близости с каждой из племянниц, но считается, что младшая из них – Татьяна – никогда не была любовницей «милого дядюшки».

Приветливая, женственная, обладавшая, как сказал тот же Корберон, «той причудливой наружностью, которая привлекает больше красоты», она как-то сразу вызывала к себе чувство расположения и приязни, которое у многих перерастало в привязанность к ней.

Русская гастроль герцогини

Родственники английской королевской династии и сейчас нечасто посещают Петербург.

А в XVIII веке подобное случалось еще реже. Да и в масштабах России был тогда ничтожно мал и узок круг выходцев с туманного Альбиона. Вот потому-то летом 1777 года петербургский высший свет захлебывался от восторга, встречая английскую аристократку самых что ни есть голубых кровей. Даже Екатерина II радушно принимала заморскую гостью, которой была герцогиня Элизабет Кингстон, у себя в Царском Селе.

А удивительная леди пускала пыль в глаза русским вельможам своим богатством, щедростью, коллекцией редких картин, устраивала приемы, давала ужины, очаровывала их своим острым умом, умением вести разговор на любые темы.

Не сразу, но скоро в России разберутся, что у знатной птицы высокого полета сильно подмочена репутация. За ней тянется шлейф грандиозных скандалов, связанных с ее двоебрачием. И тогда герцогине придется покинуть Россию и отправиться в путешествие по Европе.

Но этого еще не случилось. Пока леди ослепляет Петербург, обласкана императрицей и много времени проводит с князем Г.А. Потемкиным. И тогда ее внимание привлекает младшая племянница светлейшего.

Герцогиня очарована еще неоперившейся Татьяной Энгельгардт и желает увезти ее с собой, чтобы заняться воспитанием юной особы, а в будущем сделать наследницей своего громадного состояния.

Страшно представить, чему могла бы научиться молоденькая девушка у прошедшей огонь и воду ушлой английской дамы. Но, как видно, недаром Татьяну называли «очень умненькой», раз она отказалась от столь щедрого предложения.

Маленькое отступление

Дядюшка выдал младшую племянницу замуж в шестнадцать лет.

За своего дальнего родственника – Михаила Сергеевича Потемкина, которому на день свадьбы минул 41 год. Пробыв в браке всего шесть лет, Татьяна лишилась супруга в тот год, когда на юге России в степи нежданно-негаданно скончался великолепный князь Тавриды…

После трагической смерти дядюшки Григория Потемкина, вдумчивый и серьезный Михаил Сергеевич сразу же отправился в Яссы, чтобы привести в порядок запутанные финансовые дела светлейшего. Но по пути погиб при весьма подозрительных обстоятельствах. Шептались, что виной тому была его излишняя честность, не вполне уместная там, где крутились суммы в миллионы рублей.

У молодой вдовы на руках осталось двое детей – мальчик и девочка, крестница Екатерины II. Дочка вырастет и выйдет замуж за графа Александра Ивановича Рибопьера. В их семье появится малышка, которую назовут в честь бабушки Татьяной. А теперь (только не падайте со стула!) – пройдет время, и она станет очередной княгиней Юсуповой. Но не будем пока забегать вперед…

Что нужно для семейного счастья?

Итак, в 1793 году в церкви Зимнего дворца состоялось бракосочетание очаровательной Татьяны Васильевны Потемкиной с Николаем Борисовичем Юсуповым – одним из самых завидных женихов России. У новобрачных было все, о чем только можно мечтать – знатность, красота, здоровье, богатство, благосклонность сильных мира сего.

Что еще нужно для счастья в браке? Наследник? Уже через год эта замечательная пара радовалась новорожденному сыну Борису. Скоро в семье родится еще один мальчик! Но тот малыш проживет совсем недолго. А княгиня Юсупова тогда узнает …

Шли годы, сменялись поколения, но проклятье сбывалось неукоснительно. Семья никогда не была многочисленна. Сколько бы детей не рождалось в одном поколении семьи Юсуповых, за роковой предел 26-летнего возраста всегда переступал только один наследник. Древняя кара продолжала выкашивать мужскую линию рода, по обыкновению обходя стороной женщин. Но только пока…

Не сложилось…

Семейное счастье Татьяны Васильевны продолжалось не столь долго, как хотелось бы, и как того она заслуживала. Но почему?

И опять ученым и нам вместе с ними остается только грустно вздыхать – привыкайте, еще не раз придется это делать! – в дошедших до нашего времени бумагах из громадных архивов Юсуповых, нет ничего что могло бы пролить свет на этот неясный эпизод фамильной истории.

Через 10 лет супруги стали жить раздельно, каждый по своему вкусу. Но при том остались друзьями.

Можно предположить, что они были слишком разными людьми. Татьяна Васильевна свое детство, до стремительного вхождения знаменитого дяди в фавор, провела в провинциальной скуке и бедности. Возможно потому она предпочитала светской жизни и развлечениям уединенную размеренную жизнь в имении, воспитание детей, разумное и экономное ведение хозяйства.

Ну а князь Николай Борисович Юсупов – потомок древнего и знатного рода, как рыба в воде, чувствовал себя на светских приемах, обожал балы, шумные празднества, любил театральные представления, книги. Не жалел денег на приобретение произведений искусства для Архангельского, ставшего своеобразным личным музеем.

И был до чрезвычайности увлечен женским полом вообще и своими крепостными актрисами в частности. У темпераментного князя до последних дней шла бурная жизнь с пылкими амурными приключениями.

Ближайшая к кабинету князя угловая комната в Большом доме была при жизни Николая Борисовича его спальней. Сейчас в ней выставка пленительных женских головок, и зал называется Салоном Ротари по фамилии модного в екатерининские времена художника.

На портретах все девушки в платьях поселянок, они юны, прелестны и беззаботны…

Этот факт послужил основанием для легенды, будто таким образом князь увековечил любезных ему особ из крепостных «актерок», которых дарил своей любовью.

Странная жизнь княжеской четы Юсуповых

Несмотря на сложности отношений, князь и княгиня продолжали дружить и всячески помогать друг другу. В серьезном деле управлении громадными владениями князю многое приходилось держать под личным контролем, при этом значительную помощь ему оказывала практичная Татьяна Васильевна.

Она вникала в расчеты, разбиралась с номенклатурой множества предприятий супруга. И по мелочи – именно княгиня решала, какими произведениями будут встречать своего барина из далеких поездок крепостные музыканты.

Они даже продолжали обмениваться подарками. Вот, например в усадьбе Архангельское, которая изобилует мраморными скульптурами, неподалеку от египетских львов и по соседству с пушками стоят вот такие невероятно симпатичные сфинксы в женском обличье.

Могучие лапы с когтями, крепкая спина, укрытая попонкой, и беззащитно обнаженная девичья грудь… Завитки волос, укрытые платочком… Нежное прекрасное лицо… На шее короткая нитка простеньких круглых бус, как у девушек-крестьянок…

Эта милая парочка – подарок Татьяны Васильевны супругу. С намеком. Поставлены они прямо перед окнами кабинета князя…

В кабинете князя

Кабинет Николая Борисовича отдален от парадных апартаментов, лишен особой красоты и деловит. Вдоль стены диван, из глубины полированных шкафов карельской березы мерцают своими золотыми корешками книги. По середине массивный письменный стол зеленого сафьяна, на котором еще со времен князя Юсупова стоят чернильный прибор и подсвечники.

Интересно, что под столом на фигурном бруске – так называемой проноге, связующей ножки мебели, красуется тоже… Ну конечно, женщина-сфинкс!

В кабинете князь принимал доклады управляющих, отсюда стремительно разлетались по имениям его распоряжения. Вероятно, в минуты размышлений он стоял здесь у окна, глядя на тихий уголок английской части парка и красивый подарок супруги.

Слабости княгини Татьяны Васильевны Юсуповой

И то правда, что у прижимистой и немного скуповатой Татьяны Васильевны была своя затратная слабость. Она любила камни – как драгоценные, так и с резными эмблемами и девизами. Их у нее было много – знаменитых камней, каждый со своей историей. Часть из них – подарки князя Николая Борисовича.

Среди прочего, Татьяна Васильевна владела изумительной овальной жемчужиной, носившей имя Пелегрина. Ее, бывшую подлинным украшением коллекции княгини, в отчаянный момент эмигрантского безденежья продаст молодой Феликс Юсупов. Ну и два шедевра Рембрандта – до кучи. А вырученное, чего при разумном расходовании могло бы хватить на долгие годы, с легкостью спустит…

Удивительные супруги нисколько не избегали друг друга. Напротив, Николай Борисович, прочно обосновавшийся в своей любимой московской усадьбе, когда приезжал в Петербург непременно останавливался в доме у Татьяны Васильевны. Не знаю насколько то соответствует действительности, но в своих мемуарах Феликс упомянул, что княгиня, для своего пребывания в Архангельском избрала парковый домик Каприз.

Архангельский эрмитаж, куда не пускают

В добрые старые времена XVIII века ни одна крупная усадьба была немыслима без «эрмитажей», или, как их еще называли, «мест уединения». Они представляли собой отдельно стоящие здания, в которых размещались картинные галереи или какие-нибудь художественные коллекции хозяев.

На самом деле никакого уединения в эрмитаже не предполагалось. Это всего лишь было место, куда для обедов и увеселений приглашался узкий круг избранный гостей. Свой Эрмитаж рядом с Зимним дворцом в Петербурге имела обожаемая Николаем Борисовичем Екатерина. И там тоже устраивались маскарады и парадные обеды…

В западной части парка солнце золотит высокие корабельные сосны. От них идет густой аромат смолы и хвои… Здесь находится Каприз – миниатюрный ансамбль «уголка уединения» усадьбы.

Малый дворец – длинное здание с двухэтажной центральной частью. При вельможном князе Юсупове он был роскошно декорирован, тогда именно в нем размещались женские «головки» Пьетро Антонио Ротари. Каприз располагал «собственным садиком», некогда украшенным скульптурами и клумбами.

Сейчас декор из скульптур куда-то испарился, на месте очаровательного садика только скромная клумба, с исторических стен осыпается краска и штукатурка, все они в потеках дождей. Похоже, зданию давненько требуется ремонт, по крайней мере, косметический.

А уж что внутри сохранилось из былого живописного убранства и в каком оно состоянии – нам, простым смертным, вообще неизвестно. Зато известно, какие большие надежды возлагает на реконструкцию музея-усадьбы Архангельское к ее столетию директор музея – Вадим Задорожный, который, кстати, по совместительству владелец расположенного поблизости .

Чайный домик и фарфор усадьбы Архангельское

К «Капризу» примыкает еще одна постройка так называемый Чайный домик.

Как тут не вспомнить изысканные сервизы и очаровательные расписные тарелки, что были выставлены в Большом дворце. Прекрасная посуда заполняла княжеские буфеты… Всеми этими чудесами в господском доме пользовались по прямому назначению, украшением служила разве что драгоценная посуда из Парадной столовой.

Хотя исключение и вот эта тарелка, на которой изображена битва богов с гигантами. Как-никак, XVI век…

Мало того, предметами архангельского фарфора князь одаривал своих гостей – благо он производился прямо в усадьбе, где работало «живописное заведение».

Домик – сохранившийся фрагмент от здания библиотеки. Приключившийся в 1829 году пожар уничтожил ее деревянные части, сохранился лишь каменный центр. Маленький куб был отреставрирован, со временем, по непонятной причине, получил название – Чайный домик, а также обрел иное назначение. В жаркие летние дни его сквозные двери открывались, и тогда крошечный круглый зал внутри становился уютной беседкой для отдыха.

Одно время его использовали как склад – для хранения скульптуры Антокольского (об этом творении мастера мы еще поговорим!), каково же его назначение в настоящее время – неизвестно, двери павильона накрепко заперты.

Князь Юсупов – вельможа и коллекционер

Николай Борисович увлеченно коллекционировал произведения искусства. Его коллекция живописи – крупнейшее из частных собраний в России. Было бы странно, не найти в ней произведений портретного жанра. Ведь всегда интересно посмотреть, как выглядели люди давно минувших эпох и особенно сильные мира сего?

Возможно, тут нелишне напомнить, что Николай Борисович преданно служил – одному за другим – четырем русским императорам и был весьма близко знаком еще с тремя европейскими монархами. В Императорском зале висят портреты русских государей. Это необходимый символ лояльности и знак привязанности к дому Романовых князя Юсупова, что не раз принимал в своем подмосковном имении Архангельское царей и членов их семьи.

За тридцать лет князь много путешествовал по Европе. Нимало не стесненный в средствах, он приобрел множество картин. Ради больших полотен Робера и Тьеполо пришлось даже перестраивать помещения Большого дворца. Залы заполнены купленными им фарфоровыми вазами, бронзовыми часами, статуэтками и скульптурами.

В просторном и светлом Античном зале высокие зеркала в резных рамах отражают мраморные скульптуры, подлинники антиков и хорошие копии находок I–III веков.

Знаменитая библиотека князя на момент смерти Николая Борисовича Юсупова насчитывала 30 тысяч фолиантов на разных языках. В ней было очень много рукописей, старопечатных и просто редких изданий. Насчитывалось значительное число книг по кулинарии, ведь князь был известный друг желудка.

Кстати, дизайн и внутреннее обустройство книжных шкафов – личная разработка Николая Борисовича.

Сейчас библиотека занимает несколько комнат второго этажа Большого дворца, а при Н.Б. Юсупове большая часть его книг и кое-что из коллекции картин размещались в западном флигеле. Тогда как в восточном, где сейчас идет ремонт, находилась кухня со служебными помещениями. Основное же здание соединялось с Флигелями переходами по двойным колоннадам.

Портреты князей Юсуповых того поколения

Наверное, вам не терпится получить наглядное представление о героях нашего рассказа? В подмосковном музее-усадьбе Архангельское, предвидя подобное желание посетителей, хранят образы былых владельцев, хотя не все портреты представлены оригиналами. Но ведь для нас это не принципиально важно?

В XVIII столетии в высшем свете котировались только те портреты, что были написаны иностранными живописцами. Это была своего рода метка принадлежности к избранному кругу. Перед нами портрет авторства Генриха Фюгера, на котором молодой князь Юсупов представлен в романтическом виде испанского гранда – алый плащ, кружево, черная шляпа с пером.

Портрет не явился последствием модного поветрия, просто он был написан в то время, когда русский дипломат Николай Борисович, обладатель прекрасного художественного вкуса, занимался в Риме подбором произведений искусства для коллекции императрицы Екатерины II.

А это работа австрийского художника Иоганна Баптиста Лампи, одного из лучших портретистов своего времени. По распоряжению хозяина, копии этой картины, ставшей своего рода официальным изображением Николая Борисовича Юсупова, должны были украшать все принадлежащие ему имения.

Милую женщину – княгиню Татьяну Васильевну – писали многие известные мастера: Ж.Л. Монье, И.Б. Лампи. Кистью Жан-Луи Вуаля был сделан ее портрет в бытность невестою Юсупова.

Так случилось, что Мари Элизабет Луиза Виже-Лебрен, одна из величайших художниц XVIII века, оказалась любимой портретисткой королевской семьи. Во время ужасов Французской революции, это была опасная близость! Когда несчастная Мария-Антуанетта закончила жизнь под ножом гильотины, художница сумела бежать из страны от неистовствующих толп. Волею судеб Виже-Лебрен оказалась в Петербурге, где прожила почти семь лет…

Портрет жены князя в венке из роз – работа кисти Элизабет Виже-Лебрен. Имеющий какую-то особую привлекательную ауру, он украшает собой один из залов Большого дома в усадьбе Архангельское.

А это изображение маленького Бориса Юсупова в образе Амура, тоже написанное этой же французской художницей. Прелестный малыш, маменькин любимчик, нравился всем. Да и как могло быть иначе: «Смех сиял в лице его. Будто яблочки наливны, рделись щеки у него» .

Татьяна Васильевна Юсупова устраивала для гостей домашние спектакли, в которых принимали участие все ее дети. Младший из сыновей – Боринька – в тот раз был Амуром и произвел фурор. И поэт Державин тут же вдохновенно начертал эти стихотворные строки…

Любовь Савинская

Ученая прихоть

Коллекция князя Николая Борисовича Юсупова

Мои книги и несколько хороших картин и рисунков - единственное мое развлечение.

Н.Б.Юсупов

Во второй половине XVIII века Россия пережила первый расцвет того, что сегодня мы называем частным коллекционированием произведений искусства. Наряду с коллекциями императорской семьи, составившими сокровища Эрмитажа, появлялись значительные художественные собрания государственных деятелей и дипломатов: И.И.Шувалова, П.Б. и Н.П. Шереметевых, И.Г.Чернышева, А.М.Голицына, К.Г.Разумовского, Г.Г.Орлова,Г.Н.Теплова , Д.М.Голицына, А.А.Безбородко, А.М.Белосельского-Белозерского , А.С.Строганова и многих других. Более того, приобретение художественных ценностей за рубежом при Екатерине II стало важной составной частью вообще культурных связей России и Европы.

Среди коллекционеров этого времени князь Николай Борисович Юсупов (1751–1831), основатель знаменитого родового собрания, личность выдающаяся и наиболее яркая. На протяжении почти 60 лет (с начала 1770-х до конца 1820-х) князь собрал обширную библиотеку, богатейшие коллекции скульптуры, бронзы, фарфора, других произведений декоративно-прикладного искусства и интереснейшую коллекцию западноевропейской живописи - крупнейшее частное живописное собрание в России, насчитывавшее более 550 произведений.

Личность Юсупова-коллекционера формировалась под влиянием философских, эстетических идей и художественных вкусов своего времени. Занятие собирательством для него было родом творчества. Находясь рядом с художниками, создателями произведений, он становился не только их заказчиком и покровителем, но и интерпретатором их творений. Князь умело делил свою жизнь между государственной службой и страстным увлечением искусством. Как заметил А.Прахов: «Он принадлежал по своему типу к тому благословенному разряду людей, в которых от рождения вложена вера в культуру» 1 .

Представить реальный масштаб собрания Н.Б.Юсупова возможно, только сделав его исторически достоверную реконструкцию. Такая реконструкция объективно трудна - ведь отсутствуют дневники Н.Б.Юсупова и известны лишь немногие его письма. Поэтому, воссоздавая историю формирования коллекции, приходится опираться на воспоминания современников, их эпистолярное наследие, финансовые и хозяйственные документы обширного архива князей Юсуповых (РГАДА. Ф.1290). Такого рода документы подчас неполны и субъективны, но бесценны для реконструкции сохранившиеся описи и каталоги коллекции.

Первое документальное описание истории создания коллекции, ее состава было сделано еще в начале ХХ века А.Праховым и С.Эрнстом 2 . Современный вариант реконструкции значительной части собрания Н.Б.Юсупова нашел свое отражение в каталоге выставки «Ученая прихоть» 3 . Хотя каталог охватывает собрание не полностью, в нем впервые юсуповская коллекция предстает как собрание, характерное для своей эпохи. Собрание универсальное, поскольку объектами коллекционирования тогда оказывались не только произведения высокого академического искусства, но и все то, что производилось художественными мануфактурами, создавало особую среду жизни богатого аристократа.

Николай Борисович принадлежал к древнему и знатному роду 4 , приближенному к русскому двору. Семейные традиции и принадлежность по службе к Коллегии иностранных дел оказали существенное влияние на его личность и судьбу. В его долгой жизни можно выделить несколько этапов, имевших решающее значение для формирования коллекции.

Прежде всего - это первое образовательное заграничное путешествие 1774–1777 годов. Тогда пробудился интерес к европейской культуре и искусству, зародилось увлечение собирательством. Кроме пребывания в Голландии и обучения в Лейденском университете, Юсупов совершил Grand Tour , посетив Англию, Португалию, Испанию, Францию, Италию, Австрию. Он был представлен многим европейским монархам, был принят Дидро и Вольтером.

Фигура юноши, путешествующего в поисках истины от одного ученого мужа к другому, знакома по многочисленным романам: от «Телемака » Фенелона и «Нового Кира - наставления» Рамзея до «Путешествия юного Анахарсиса » Бартелеми и «Писем русского путешественника» Карамзина. Образ юного скифа легко накладывается на биографию Юсупова. Как заметил Лотман: «Позже Пушкин подхватит этот образ, создавая в стихотворении “К вельможе” обобщенный образ русского путешественника в Европе XVIII века» 5 .

В Лейдене Юсупов приобрел редкие коллекционные книги, картины и рисунки. Среди них - издание Цицерона, выпущенное знаменитой венецианской фирмой Альдов (Мануциев) 6 , с памятной надписью о покупке: «a Leide 1e mardi 7bre de l’annee 1774» (в Лейдене в первый вторник сентября 1774 года). В Италии князь познакомился с немецким пейзажистом Я.Ф.Хаккертом , ставшим его советчиком и экспертом. Хаккерт написал по его заказу завершенные в 1779 году парные пейзажи «Утро в окрестностях Рима» и «Вечер в окрестностях Рима» (обе - Государственный музей-усадьба «Архангельское», далее - ГМУА). Античность и современное искусство - эти два главных увлечения Юсупова и в дальнейшем будут определять основные художественные предпочтения, созвучные эпохе становления и развития последнего большого интернационального художественного стиля в европейском искусстве - неоклассицизма.

Юсуповское собрание, привезенное в Петербург и размещенное в доме на Миллионной улице, сразу привлекло к себе внимание и сделалось достопримечательностью столицы. Посетивший Юсупова в 1778 году немецкий астроном и путешественник Иоганн Бернулли 7 оставил первое описание этого собрания. Ученого заинтересовали книги, мраморная скульптура, резные камни и картины. В «сокровищнице гемм и камей» Бернулли отметил «такие, обладанием которых не могут похвастаться и монархи» 8 . Среди них камея «Август, Ливия и юный Нерон» на белом с коричневым агат-ониксе (Рим, середина I в.; ГЭ), «Портрет Коммода » (конец XVII-первая половина XVIII в.; ГЭ), «Похищение Европы» на халцедоне (конец XVI в., Германия; ГЭ), «Юпитер-Серапис с рогом изобилия» (XVII в.(?), Италия или Франция; ГЭ). В картинной галерее Бернулли отметил произведения Веникса , Рембрандта, Веласкеса, хорошие копии с полотен Тициана и Доменикино .

Вторым важным этапом в формировании собрания стали 1780-е годы. Как сведущий в искусствах и известный при европейских дворах человек, Юсупов вошел в свиту и сопровождал в 1781–1782 годах в путешествии по Европе графа и графиню Северных (великого князя Павла Петровича и великую княгиню Марию Федоровну). Обладая большими знаниями, вкусом к изящным искусствам, он исполнял поручения Павла Петровича и значительно расширил свои связи с художниками и комиссионерами, впервые посетил мастерские самых знаменитых художников - А.Кауфман в Венеции и П.Батони , гравера Д.Вольпато , широко известного репродуционными гравюрами с работ Рафаэля в Ватикане, в Риме, Г.Робера , К.Ж.Верне, Ж.Б.Греза и Ж.А.Гудона в Париже. Затем отношения с этими художниками поддерживались на протяжении многих лет, способствуя пополнению личного собрания князя.

Следуя за великокняжеской четой, делавшей значительные покупки шелковых тканей, мебели, бронзы, фарфора для интерьеров Каменноостровского и Павловского дворцов, Николай Борисович побывал на лучших европейских мануфактурах Лиона, Парижа, Вены. Можно предположить, что высокий качественный уровень произведений декоративно-прикладного искусства юсуповского собрания во многом опирается на знания и приобретения, сделанные во время этого путешествия. Позднее отобранные им образцы европейских шелковых тканей и фарфора будут использоваться в качестве эталонов на устроенных князем собственных производствах: на шелкоткацкой фабрике в Купавне и фарфоровом заводе в Архангельском.

После непродолжительного (около года) пребывания в Петербурге Юсупов, назначенный чрезвычайным посланником при Сардинском дворе в Турине, с особыми миссиями в Риме, Неаполе и Венеции, вновь возвращается в Италию.

В октябре 1783 года он прибывает в Париж и выполняет поручение великого князя Павла Петровича по поводу заказа картин Верне и Робера . Несмотря на то что замысел великого князя по созданию ансамбля залов, украшенных пейзажами Хаккерта , Робера и Верне, так и не был осуществлен 9 , Юсупов длительное время состоял с художниками в переписке, через них обращался к О.Фрагонару и Э.Виже-Лебрен , узнавал о возможности заказа картин молодым, но уже известным живописцам А.Венсану и Ж.Л.Давиду. Для его коллекции тогда были написаны небольшие пейзажи: Верне - «Кораблекрушение» (1784, ГМУА) и Робером - «Пожар» (1787, ГЭ). Сама идея декоративного ансамбля из классицистических полотен знаменитых пейзажистов XVIII века не была забыта Юсуповым. Ее реализация прослеживается в созданном позднее в Архангельском 2-м зале Гюбера Робера , где пейзажи Робера и Хаккерта составили единый ансамбль.

Николай Борисович приехал в Италию в декабре 1783 года и находился там до 1789 года. Он много путешествовал. Как настоящий знаток посещал древние античные города, пополнял собрание антиками и копиями с древнеримских скульптур, выполненными в лучших мастерских Рима. У него сложились тесные отношения с Томасом Дженкинсом, антикваром и банкиром, прославившимся тем, что вместе с Гэвином Гамильтоном вел раскопки на вилле Адриана в Риме, занимался продажей антиков, сотрудничал со скульптором Бартоломео Кавачеппи и его учеником Карло Альбачини . Как светский путешественник и знаток древностей изображен Юсупов на портрете, написанном в это время И.Б.Лампи и Я.Ф.Хаккертом (ГЭ).

В Риме князь возобновил знакомство и сблизился с И.Ф.фон Рейфенштейном , советником русского и саксонского дворов, известным антикваром и чичероне европейской знати. Рейфенштейн принадлежал к кругу людей, сыгравших важную роль в утверждении идеалов неоклассицизма в искусстве Рима и распространении нового художественного вкуса среди любителей искусства. Он, несомненно, оказывал значительное влияние на художественные пристрастия Юсупова.

С большим вниманием следил Юсупов за творчеством современных художников. В середине 1780-х годов он значительно пополнил свою коллекцию работами самых известных живописцев, прежде всего тех, кто работал в Италии. По его заказам работали К.Ж.Верне, А.Кауфман, П.Батони , А.Марон, Я.Ф.Хаккерт , Франсиско Рамос-и-Альбертос , Огюстен Бернар, Доменико Корви .

Он оказывался причастным ко многим событиям художественной жизни; его деятельность в Италии и Франции позволяет рассматривать Юсупова как самого значительного русского коллекционера, одну из ключевых фигур европейской культуры второй половины XVIII века.

Для его постоянно увеличивающегося собрания в Петербурге Джакомо Кваренги, самый модный и лучший мастер, приглашенный в Россию императрицей, перестраивает в начале 1790-х годов дворец на набережной Фонтанки. Более пятнадцати лет юсуповское собрание находилось в этом дворце, с ним связан важнейший период в истории коллекции.

1790-е годы - стремительный взлет карьеры Юсупова. Он в полной мере демонстрирует преданность русскому престолу, как стареющей императрице Екатерине II, так и императору Павлу I. При коронации Павла I он был назначен верховным коронационным маршалом. Эту же роль он выполнял на коронациях Александра I и Николая I.

С 1791 по 1802 год Юсупов занимал важные государственные посты: директора императорских театральных зрелищ в Петербурге (с 1791), директора императорских стеклянного и фарфорового заводов и шпалерной мануфактуры (с 1792), президента мануфактур-коллегии (с1796) и министра уделов (с 1800).

В 1794 году Николай Борисович избран почетным любителем петербургской Академии художеств. В 1797-м Павел I отдал в его ведение Эрмитаж, где размещалось императорское художественное собрание. Картинную галерею возглавил поляк Франц Лабенский , бывший до этого хранителем картинной галереи Станислава Августа Понятовского , которого Юсупов сопровождал во время его пребывания в Петербурге. Была проведена новая полная инвентаризация эрмитажного собрания. Составленная опись служила основным инвентарем до середины XIX века.

Государственные посты, занимаемые князем, позволяли непосредственно влиять на развитие национального искусства и художественных ремесел. А.В.Прахов очень точно отметил: «Будь в его ведении еще Академия художеств, и князь Николай Борисович стал бы министром искусств и художественной промышленности в России» 10 .

Находясь в Петербурге, Юсупов внимательно следил за художественной жизнью Европы и русским антикварным рынком. Будучи поклонником таланта скульптора Антонио Кановы , он переписывался с ним и в 1790-е годы заказал статуи для своей коллекции. В 1794–1796 годах Канова выполнил для Юсупова прославленную скульптурную группу «Амур и Психея» (ГЭ), за которую князь заплатил немалую сумму - 2000 цехинов. Тогда же, в 1793–1797 годах для него была исполнена статуя «Крылатого Амура» (ГЭ).

В 1800 году императорский двор отверг партию картин, привезенных в Петербург комиссионером Пьетро Конколо , и Юсупов приобрел их значительную часть - 12 картин, среди которых был «Женский портрет» Корреджо (ГЭ), пейзажи Клода Лоррена , полотна Гверчино , Гвидо Рени , а также ансамбль полотен для убранства зала, состоявший из плафона и 6 картин, среди которых монументальные полотна Дж.Б.Тьеполо «Встреча Антония и Клеопатры» и «Пир Клеопатры» (обе - ГМУА) 11 .

В этот период юсуповское собрание становится одним из лучших среди знаменитых петербургских коллекций, соперничая с галереями А.А.Безбородко и А.С.Строганова. Оно привлекало внимание шедеврами старых мастеров и широким кругом работ современных художников. Немецкий путешественник Генрих фон Реймерс , побывавший во дворце на Фонтанке в конце 1802 или начале 1803 года, оставил его подробное описание. Из интерьеров дворца отметим зал с 12 картинами Я.Ф.Хаккерта (12 оригинальными эскизами, как их называет Реймерс ), изображающими эпизоды сражения русского флота при Чесме в 1770 году. (Большие полотна этой серии, написанные по заказу Екатерины II, находятся в Тронном зале дворца в Петергофе под Петербургом.) Особое место в анфиладе занимала протяженная галерея, «где кроме трех картин Тициана, Гандольфи и Фурини , находятся два больших настенных полотна и четыре других, высоких и узких, между окнами, все они, как и прекрасный плафон, принадлежат Тьеполо» 12 . Это первое описание зала, специально оформленного для показа ансамбля живописных произведений, приобретенных в 1800 году, где картины были размещены с учетом особенностей архитектурного пространства и формата полотен. Такой ансамбль стал уникальным явлением для России - страны, где Тьеполо никогда не работал. Два уже упоминавшихся монументальных полотна Дж.Б.Тьеполо «Встреча Антония и Клеопатры» и «Пир Клеопатры» дополняли четыре вертикальных узких, размещавшихся между окнами (утрачены). Потолок зала украшал плафон с композицией, изображающей богов Олимпа (сейчас Екатерининский дворец-музей г. Пушкина), автором которого в настоящее время считается венецианский живописец Джованни Скайарио 13 .

Картины итальянской школы составляли в это время значительную часть коллекции, представляя мастеров «большого стиля» - Тициана, Корреджо , Фурини , Доменикино , Фр.Альбани , А.Караччи , Б.Скидоне , С.Риччи . Из других школ Реймерс выделил работы голландских художников: «два прекрасных и очень знаменитых портрета» Рембрандта («Портрет мужчины в высокой шляпе с перчатками» и «Портрет женщины со страусовым веером в руке», около 1658–1660, США, Вашингтонская национальная галерея) 14 , работы учеников Рембрандта, Яна Викторса («Симеон с младенцем Христом») и Ф.Боля («Сусанна и старцы»), а также пейзажи П.Поттера , К.Дюжардена , Ф.Ваувермана . Из фламандской школы - произведения П.П.Рубенса, А.ван Дейка, Я.Йорданса , из французской - Н.Пуссена, Клода Лоррена , С.Бурдона, Ш.Лебрена , Валантена де Булоня , Лорана де Ла Ира.

Только у Юсупова в Петербурге можно было увидеть настоящую коллекцию произведений известных современных живописцев разных школ. «В Бильярдной или, вернее, в Галерее современных мастеров» (Реймерс ) находились картины П.Батони , Р.Менгса , А.Кауфман, Я.Ф.Хаккерта , К.Ж.Верне, Г.Робера , Ж.Л.Демарна , Э.Виже-Лебрен , Л.Л.Буальи , В.Л.Боровиковского .

К галерее примыкали два небольших кабинета с собранием гравюр. Несколько комнат занимала библиотека, отмеченная И.Г.Георги среди крупнейших частных книгохранилищ Петербурга наряду с библиотеками Е.Р.Дашковой, А.А.Строганова, А.И.Мусина-Пушкина , А.П.Шувалова 15 .

Четвертый период, наиболее яркий в истории формирования коллекции, связан с последней поездкой Николая Борисовича во Францию в период краткого русско-французского сближения, когда русские ездили туда крайне редко. (После смерти Павла I Юсупов в 1802 году вышел в отставку в чине действительного тайного советника, сенатора, кавалера многих орденов.) Точная дата его отъезда не установлена, вероятно, он отбыл после 1806 года. Из сохранившейся в архиве записной книжки князя известно, что 1808-начало 1810 года он провел в Париже и вернулся в Россию в начале августа 1810 года 16 .

Во время поездки Николай Борисович по-прежнему чутко воспринимал новые веяния в искусстве и смену вкусов.Он исполнил давнее желание - заказал картины Жаку Луи Давиду, первому живописцу императора Наполеона, и его ученикам, П.Н.Герену , А.Гро . Посещая мастерские, Юсупов приобрел ряд произведений известных художников: А.Тоне, Ж.Л.Демарна , Ж.Ресту , Л.Л.Буальи , О.Верне. Картина Ораса Верне «Турок и казак» (1809, ГМУА) стала первой работой художника, ввезенной в Россию. Ее приобретение было, вероятно, своеобразным жестом благодарности всему семейству, которое уже в третьем поколении знал князь и чьи произведения были представлены в его собрании. В 1810 году, накануне отъезда, Юсупов заказал картины П.П.Прюдону и его ученице К.Майер.

Он щедро оплачивал приобретения, переводя деньги через банковский дом «Перриго , Лаффитт и К°». По распоряжению князя деньги художникам выплачивались в Париже на протяжении нескольких лет, включая 1811 год. К отправке в Россию картины готовились в мастерской Давида. Художнику были известны многие произведения, приобретенные Юсуповым, и они получили его высокую оценку. «Я знаю, как они прекрасны, - писал Давид князю в письме от 1 октября 1811 года, - и поэтому я не осмеливаюсь принять полностью на свой счет все похвальные слова, которые Вы изволите мне говорить, <...> припишите их, князь, той радости, которую я и другие, работающие для Вашего превосходительства, испытывают при мысли, что их труды будут оценены столь просвещенным князем, страстным почитателем и знатоком искусства, который умеет входить во все противоречия и сложности, которые переживает художник, желая наилучшим образом выполнить свою работу» 17 .

В Париже у Юсупова-коллекционера были достойные соперники - герцог д’Артуа 18 и итальянский граф Дж.Б.Соммарива . Вкусы последнего были чрезвычайно близки ему: он заказывал картины тем же мастерам, Герену , Прюдону , Давиду, а Торвальдсен повторил для него скульптурную группу А.Кановы «Амур и Психея» 19 .

Честолюбивое желание быть первым, столь важное для собирателей современного искусства, привело Юсупова к мастерам, уже снискавшим популярность во Франции, но еще не известным в России. В выборе произведений проявилась определенная эволюция вкуса - наравне с работами поздних неоклассицистов приобретались работы ранних романтиков. Однако предпочтение по-прежнему отдавалось картинам камерным, лирическим, полным очарования и грациозности.

Увлеченный современной художественной жизнью Парижа, князь не меньше внимания уделял антикварному рынку. В его архиве встречаются расписки известных антикваров и экспертов: Ж.А.Константена , П.Келара , Ш.Эли, Ж.Ланглие , А.Пайе и Ж.Б.П.Лебрена , на аукционе которого в 1810 году Юсупов сделал ряд ценных приобретений - «Похищение Европы» Ф.Лемуана , «Св.Казимир» (старое название - «Св. Людовик Баварский») Карло Дольчи (обе - ГМИИ). На рынке князь отбирал только картины французской и итальянской школ. Вне его интересов остались фламандцы и голландцы, столь почитаемые собирателями 1760–1770-х годов. Во время последнего заграничного путешествия была значительно усилена французская часть собрания, впервые в Россию ввозились оригинальные произведения французских художников начала XIX века. Ни в одном русском собрании они не были представлены столь полно.

По возвращении из-за границы дворец на Фонтанке в Петербурге был продан, и Юсупов в 1810 году приобрел усадьбу Архангельское под Москвой. Благоустраивался старый родовой дворец в Москве, у Харитония в Огородниках. Усадьба Архангельское строилась прежним владельцем Николаем Алексеевичем Голицыным (1751–1809) с большим размахом, в ее архитектуре присутствуют черты торжественной представительности, свойственные зрелому классицизму и столь желанные в парадной резиденции.

С Архангельским связан последний, пятый период истории коллекции Н.Б.Юсупова, наиболее продолжительный. Более 20 лет собрание размещалось в усадьбе, специально обустроенной для показа обширных коллекций.

Дворец, усадьба волею владельца были превращены в идеальную художественную среду, достойную личности эпохи Просвещения. Три знатнейших искусства, «циркуль зодчего, палитра и резец / Ученой прихоти твоей повиновались / И вдохновенные в волшебстве состязались» (А.С.Пушкин).

Юсупов, пользуясь положением главноначальствующего Экспедиции Кремлевского строения и мастерской Оружейной палаты, которое занимал с 1814 года, пригласил для работы в Архангельское лучших московских архитекторов: О.И.Бове, Е.Д.Тюрина, С.П.Мельникова, В.Г.Дрегалова . Усадьба раскинулась на обширной территории на высоком берегу Москвы-реки. Регулярный парк украсила мраморная скульптура, составившая отдельное собрание. Современники отмечали, что усадьба «превосходит все частные замки мраморами не только числом, но и достоинством» 20 . До настоящего времени - это крупнейшая в России коллекция декоративной мраморной парковой скульптуры, большая ее часть была изготовлена итальянскими скульпторами С.К.Пенно, П. и А.Кампиони , С.П.Трискорни , имевшими мастерские в Петербурге и Москве.

В 1817–1818 годах ансамбль усадьбы дополнил сооруженный по проекту Пьетро Гонзага театр - редкий памятник архитектурного творчества итальянского декоратора. В здании театра до настоящего времени сохраняется занавес и четыре комплекта подлинных декораций, написанных выдающимся мастером и большим другом князя.

В Архангельском Юсупов словно стремился соединить всю историю, всю природу, все искусства. Усадьба становилась и местом уединения, и увеселительной резиденцией, и хозяйственным предприятием, но самое главное - она стала основным хранилищем юсуповских коллекций.

Расточительность Юсупова позволила реализовать в русской культуре одну из самых утонченных и впечатляющих утопий, которыми был богат век Просвещения. Эпоха античности представлялась манящим идеалом и эталоном жизни. Дворцово-парковый ансамбль, созданный Юсуповым в окрестностях Москвы, с парком, изобилующим мраморными «античными» статуями и стилизованными храмами, с дворцом, где размещались богатая библиотека и уникальные произведения искусств, с театром и зверинцем, представляет наиболее яркий пример попытки воплощения такой утопии. По словам современника, приезжая в Архангельское, вы попадали «в райскую обитель, которую столь хорошо представляли себе древние, будто после кончины вы вновь ожили для бесконечных наслаждений и блаженного бессмертия» 21 . Природа и искусства стали роскошным обрамлением последних лет жизни знаменитого вельможи.

Юсупов-коллекционер теперь был в значительной степени связан с московским антикварным рынком. Приобретения этого периода расширяли и дополняли уже сложившееся собрание. На распродаже картин московской галереи Голицынской больницы в 1817–1818 годах Николай Борисович приобрел ряд картин, в том числе: «Отъезд на охоту» Ф.Ваувермана (ГМИИ), «Аполлон и Дафна» Ф.Лемуана , «Отдых на пути в Египет», приписывавшийся П.Веронезе, из собрания русского посла в Вене Д.М.Голицына и «Вакх и Ариадна» (сейчас - «Зефир и Флора») Я.Амигони из собрания вице-канцлера А.М.Голицына (все - ГМУА) 22 .

В начале 1820-х годов к Юсупову перешли некоторые картины из коллекции Разумовских, приобретенные еще ее основателем Кириллом Григорьевичем Разумовским, генерал-фельдмаршалом , президентом петербургской Академии наук, в том числе самое знаменитое, этапное полотно П.Батони «Геркулес на распутье между Добродетелью и Пороком» (ГЭ) 23 .

В 1820-е годы сделаны важные приобретения, расширяющие французское собрание. Из коллекции М.П.Голицына к собирателю перешла картина «Геркулес и Омфала » Ф.Буше (ГМИИ), и Юсупов стал единственным в России обладателем восьми картин этого художника. Из другого известного собрания А.С.Власова к нему перешла «Мадонна с младенцем» учителя Буше - Ф.Лемуана (ГЭ). Лучшие «Буше» в России происходят именно из юсуповского собрания. В тот момент, когда князь покупал его картины, мода на них во Франции уже прошла. В России картины Буше были представлены тогда только в императорском собрании, куда они попали в 1760–1770-е годы, то есть несколько раньше, чем их стал приобретать Юсупов. В предпочтении и подборе картин Буше, несомненно, нашел отражение личный вкус князя.

В 1800–1810-е годы Николай Борисович продолжал пополнять свою восточную коллекцию. Изделия мастеров Китая и Японии XVI-начала XIX века из фарфора, бронзы, черепахи, слоновой кости, мебель, лаки украшали интерьеры дворцов в Москве и в Архангельском 24 . Было ли это лишь проявлением интереса к экзотическим вещам или стремление создать коллекцию, сейчас, в силу малоизученности материала, судить трудно, но тем не менее у князя находились произведения аналогичные тем, что были в царском собрании.

В январе 1820 года во дворце в Архангельском возник пожар, но дворец быстро восстановили, и 1820-е годы стали «золотым» десятилетием в истории усадьбы. Посетивший Архангельское французский биолог и издатель московского журнала «Bulletin du Nord » Куант де Лаво писал в 1828 году: «Сколь богато Архангельское красотами природы, столь же оно замечательно подбором произведений искусства. Все его залы так ими наполнены, что можно подумать, что находишься в музее. <...> перечислить все картины можно, только сделав полный каталог» 25 . И такой каталог был составлен в 1827–1829 годах. Он подвел итог многолетнему собирательству и показал собрание во всей полноте. В пяти альбомах (все - ГМУА) собраны зарисовки произведений, находившихся в московском доме и в Архангельском. Три тома посвящены картинной галерее, два - собранию скульптуры. Каталог представляет традиционное для XVIII века собрание репродукций, выполненных не в технике гравюры, а в рисунке (тушь, перо, кисть), что делает его уникальным. Уникально и количество рисунков (их 848), намного превышающее известные репродуционные альбомы начала XIX века. Такой каталог создавался прежде всего «для себя» и всегда хранился в библиотеке владельца галереи. Альбомы 1827–1829 годов - первый и до сих пор единственный наиболее полный каталог коллекции Н.Б.Юсупова 26 . Однако это далеко не все, чем владел князь, так как картины и скульптуры украшали его дворцы во многих имениях и продолжали пополнять собрание после создания каталога.

Юсуповская коллекция была разделена на две части: одна - в Москве, другая - в Архангельском, ставшем своеобразным личным музеем. В Архангельском залы дворца, парковые павильоны целенаправленно приспосабливались для размещения картин и скульптуры. «В залах этого великолепного замка так же, как и в галерее <…> размещалось в строгом порядке и симметрии необычайное количество картин самых крупных мастеров <…> Достаточно сказать, что редко встретишь здесь одну единственную картину какого-либо из <…> художников, будь то итальянцы, фламандцы или мастера других школ - картины их находятся здесь дюжинами» 27 . Такое впечатление от увиденного было лишь небольшим преувеличением.

В северо-западной части усадебного дворца были созданы зал Тьеполо, 1-й и 2-й залы Робера , Античный зал. Картины Гюбера Робера русские покупали едва ли не с большим рвением, чем французы. Их особенно ценили как украшение интерьеров. Обычно для них приспосабливали или специально подбирали залы, учитывая формат и композиционные особенности произведений. В 1770–1790-е годы, в период расцвета усадебного строительства в России, пейзажи Робера активно ввозились в Россию. В коллекции Юсупова было 12 произведений кисти Робера . Два декоративных ансамбля (по четыре полотна в каждом) украшали восьмиугольные залы в Архангельском.

В контексте художественного пространства усадьбы особый смысл приобретает картина Робера «Павильон Аполлона и обелиск», входящая в ансамбль 2-го зала Гюбера Робера . Дворец являлся композиционным и смысловым ядром ансамбля. По воле владельца он был превращен в настоящий «музеум ». В греческой античности это слово означало «обиталище, жилище Муз; место, куда собирались ученые». Образ храма знаний и искусств, храма, посвященного богу солнечного света, искусства и художественного вдохновения - Аполлону-Мусагету, являлся одним из самых популярных символов эпохи Просвещения. Храм Аполлона помещен на полотне Робера в стихию природы, перед ним поверженные временем колонны, у которых расположились художники, и обелиск, на пьедестале которого Робер , подчеркнув связь времен, поместил написанное по-латыни посвящение друзьям искусств: «Hubertus Robertus Hunc Artibus Artium que amicis picat atque consecrat anno 1801» («Гюбер Робер обелиск этот создает и посвящает искусствам и друзьям искусств в 1801 году»). Пейзаж Робера разворачивает «всеохватный аллюзийный ряд «Свет - Природа - Знание - Искусство - Человек» 28 . Композиционное решение и содержание картины находят поддержку в особом художественном пространстве усадьбы, где искусства существуют в гармонии с природой и человеком.

Между залами Робера находился Античный зал - «галерея древностей». В ней размещалась небольшая, но разнообразная коллекция антиков - римских копий с греческих оригиналов V–II веков до нашей эры: четыре фигуры юношей, три мужских бюста, урна, четыре фигуры амуров и путти , в том числе «Мальчик с птицей» (I в., ГЭ) и «Амур» (I в., ГМУА), выполненные под влиянием работ греческого мастера Боэфа .

С залами дворца органично сочеталась Галерея, в которой размещались более 120 произведений, среди них огромные полотна Г.Ф.Дуайена и А.Монжес . Основное место в ней занимали работы итальянской и французской школ. Среди французских мастеров особым расположением князя пользовался Ж.Б.Грез, представленный в его коллекции 8 картинами. Греза любили многие русские собиратели, однако из всех своих русских заказчиков и покупателей художник особенно отличал именно князя. В Галерее была представлена написанная специально для князя «Вновь обретенная голубка, или Сладострастие». В одном из писем к Юсупову Грез особо подчеркивал: «Чтобы исполнить головку <…> я обращался к вашему сердцу и свойствам вашей души» 29 . Картина до сих пор является наиболее популярной и растиражирована множеством копиистов.

Среди итальянских картин основную тенденцию вкуса собирателя, ориентированную на классицизм, подчеркивало превосходство картин болонской школы - Гвидо Рени , Гверчино , Доменикино , Ф.Альбани , братьев Караччи . Разнообразно была представлена венецианская школа XVIII века. В Галерее находился один из шедевров Себастьяно Риччи «Детство Ромула и Рема» (ГЭ). Значительную группу составляли полотна знаменитого венецианца Джованни Баттиста Тьеполо (тогда ему приписывалось 11 картин) и его сына Джованни Доменико . Кроме упоминавшихся выше, князю принадлежали «Смерть Дидоны » Тьеполо-отца и «Мария со спящим младенцем» Тьеполо-сына.

Не менее интересные ансамбли размещались в южной анфиладе. В Амуровой , или Салоне Психеи были выставлены лучшие произведения, привезенные Юсуповым из последней поездки в Париж, картины Давида, Герена , Прюдона , Майер, Буальи , Демарна , ван Горпа . Центр зала занимала группа Кановы «Амур и Психея». Художественная целостность ансамбля дополнялась тематическим единством. Центральные произведения - «Сафо и Фаон » Давида (ГЭ) и парные картины «Ирида и Морфей» (ГЭ), «Аврора и Кефал » (ГМИИ) Герена - составили своеобразный юсуповский триптих, посвященный любви и античной красоте.

Находившееся там же полотно Л.Л.Буальи «Бильярд» (ГЭ) было приобретено Юсуповым после того, как он увидел картину в Салоне 1808 года. Тогда входивший в число «малых» мастеров, Буальи как реформатор жанровой живописи причислен современными исследователями к ведущим художникам французской школы. В собрании князя находились еще четыре первоклассные работы мастера: «Старый священник», «Горестная разлука», «Обморок», «Мастерская художницы» (все - ГМИИ).

В этом же зале демонстрировались четыре уникальные скульптуры из резной слоновой кости: «Колесница Вакха», фигуры Венеры и Меркурия и композиция «Амур и Психея» (все - ГЭ). По богатству своей коллекционной истории это - одна из «жемчужин» собрания. За исключением «Колесницы Вакха» работы Симона Трогера , произведения мелкой пластики происходят из мастерской П.П.Рубенса. После смерти знаменитого фламандца они перешли к королеве Христине Шведской, а позднее - к герцогу Дон-Ливио Одескальки . Поле смерти герцога они разошлись по коллекциям Франции, Испании и Италии. Возможно, в начале XIX века их приобрел князь Юсупов. В целом выбор произведений для Амуровой носил несомненно целенаправленный характер, отражал вкус владельца и смысл, который сам коллекционер и его современники вкладывали в образ жизни на лоне природы в загородной усадьбе.

Рядом с Амуровой располагался Кабинет - типичное собрание XVIII столетия, как бы подчеркивающее преемственность и различие старого и нового искусства. В Кабинете находились 43 картины мастеров итальянской школы, в академической иерархии считавшейся ведущей. Именно здесь хранился один из шедевров коллекции - «Женский портрет» Корреджо (ГЭ). У Юсупова имелось также несколько копий со знаменитых композиций Корреджо из Дрезденской галереи, особенно любимых в XVIII веке, - «Святая ночь» («Поклонение пастухов») и «День» («Мадонна со Святым Георгием». Для Кабинета картины специально подбирались по размерам, 22 работы были составлены в пары для симметричной развески, среди них: «Александр и Диоген» (ГЭ) и «Возвращение блудного сына» (ГМИИ) Доменико Тьеполо; «Сотник перед Христом» (ГМИИ) и «Христос и грешница» (Прага, Национальная галерея) Себастьяно Риччи ; «Пейзаж с водопадом» (Сумы, Художественный музей) и «Руины и рыбаки» (местонахождение неизвестно) Андреа Локателли ; «Головка девочки» (ГЭ) и «Головка мальчика» (ГМИИ) Пьера Сюблейра .

Из массы произведений прикладного искусства, предлагаемых художественным рынком, Юсупов смог выбрать для украшения своих дворцов подлинные шедевры, которые мы вправе рассматривать как коллекцию. Они подчеркивают интерес князя к искусству Франции в целом. Он приобретал фарфор известных парижских мануфактур - Лефевр , Даготи , Наст, Диль , Герар ; художественную бронзу по моделям крупнейших мастеров скульптурной пластики - К.М.Клодиона , Л.С.Буазо , П.Ф.Томира , Ж.Л.Приера .

Выполненные около 1720 года в мастерской Андре-Шарля Буля два уникальных корпуса часов с фигурами Дня и Ночи, копирующими знаменитые скульптуры Микеланджело из капеллы Медичи в церкви Сан Лоренцо во Флоренции, украшали Большой кабинет московского дома и комнаты второго этажа дворца в Архангельском. В альбоме «Мраморы» (1828) наравне со скульптурой зарисованы осветительные приборы и часы: канделябры по моделям Э.М.Фальконе и К.М.Клодиона ; часы с фигурами «Философа» и «Читающей» скульптора Севрской мануфактуры Л.С.Буазо (все - ГМУА). На один из излюбленных сюжетов князя - «Клятва Амуру» - выполнен корпус часов мастерской П.Ф.Томира по модели Ф.Л.Ролана (ГЭ).

Среди парковых павильонов богатством живописного убранства выделялся «Каприз», где находились парные пасторальные портреты работы Д.Тенирса Младшего «Пастух» и «Пастушка», не имеющие аналогий в творчестве мастера, картины П.Ротари (30 портретов, все - ГМУА), О.Фрагонара , М.Жерар , М.Д.Вийер , Л.Демарна , М.Дроллинга , Ф.Свебаха , Дж.Рейнолдса , Б.Уэста, Я.Ф.Хаккерта , А.Кауфман. Значительную часть составляли произведения современниц князя, женщин-художниц, от Анжелики Кауфман - одной из основательниц Королевской Академии в Лондоне, до популярных француженок - Э.Виже-Лебрен , М.Жерар , М.Д.Вийер .

В пристройке к Капризу размещалось «живописное заведение», занимавшееся росписью фарфора 30 . Многие картины отсюда послужили образцами для копирования на фарфоре. Тарелки и чашки с живописными миниатюрами дарили друзьям, гостям и членам царской семьи. Миниатюры на фарфоре тиражировали и популяризировали произведения юсуповской галереи. Со временем ценность их возросла, целый ряд картин сейчас известен лишь по воспроизведениям на фарфоре.

Альбом галереи московского дворца еще яснее дает понять, насколько проигрывало юсуповское собрание из-за того, что было разделено на две части: усадебную и городскую. В московском доме находилось немало интереснейших произведений, но в размещении их по залам не было той строгой системы, как в Архангельском. Здесь произведения искусства служили прежде всего украшением интерьера - украшением дорогим и роскошным. Значительная часть картин размещалась в Верхнем большом кабинете, в Гостиной, в Малой и Большой столовых.

Большой кабинет украшала серия из четырех картин Дж.П.Панини , изображающих интерьеры крупнейших римских базилик: собора св. Петра, церкви Санта Мария Маджоре (обе -ГЭ), церкви Сан Паоло Фуори и Мура и Сан Джованни ин Латерано (обе - ГМИИ). Серия римского мастера, оказавшего большое влияние на становление Гюбера Робера , логически завершала юсуповское собрание великих пейзажистов XVIII века. В кабинете находилась копия с одной из самых любимых в XVIII веке картин Рафаэля - «Мадонны в кресле» из галереи Уффици во Флоренции (ГЭ). Как сообщают описи галереи, это - «копия с Рафаэля, писанная Менгсом », немецким живописцем Антоном Рафаэлем Менгсом , работавшим в Италии и являвшимся вместе со своим соотечественником И.И.Винкельманом основателем нового классического стиля в живописи. Копии такого уровня высоко ценились наравне с оригиналами. Николай Борисович в числе других влиятельных в придворных кругах коллекционеров (С.Р.Воронцов, А.А.Безбородко) стремился повлиять на Екатерину II с тем, чтобы она еще активнее заказывала копирование шедевров итальянской живописи для Эрмитажа и прежде всего ватиканских фресок Рафаэля 31 .

В Гостиной московского дома находились шедевры юсуповского собрания - «Похищение Европы» и «Битва на мосту» Клода Лоррена (оба - ГМИИ). Композиции Лоррена еще при жизни художника много копировали. У князя находились семь произведений, приписывавшихся Лоррену . Уровень исполнения двух копий с его картин («Утро» и «Вечер», обе - ГМИИ) настолько высок, что они считались авторскими повторениями (вплоть до 1970 года).

Из 21 картины Большой столовой обращает на себя внимание монументальное полотно голландца Гербрандта ван ден Экхаута , имеющее подпись художника и дату - 1658. В XIX веке она была известна под названием «Иаков стоит перед царем Аманом, который сидит с своей дочерью Рахилью», в 1924 году ее сюжет определил Н.И.Романов как «Приглашение на ночлег жителем города Гивы Левита и его наложницы» (ГМИИ). Тем же годом, что и картина Экхаута , датирована находившаяся там же «Аллегория живописи», представляющая автопортрет итальянской художницы Элизабет Сирани (ГМИИ).

В альбоме Галереи московского дома (1827), рядом с рисунками с картин и скульптур, находятся рисунки семи севрских ваз, что подчеркивает их коллекционную ценность. Пять из них, датированные 1760–1770 годами, сохранились в собрании Эрмитажа. Это редкого «цвета морской волны» парные ароматники «pot-pourri myrte » (ароматники с миртом) с живописными портовыми сценами работы Ж.Л.Морена. Им же написаны бивуачные сценки в резервах на паре ваз с крышками, называемыми «marmit » (мармит). Живописный резерв - главное украшение вазы овоидной формы с декором «ruban » на выгнутом горле. Изящные формы трех последних ваз подчеркивает благородный бирюзовый цвет их фона.

В альбомах-каталогах нет рисунков с фамильных портретов, а в описях - столь типичной для XVIII столетия портретной галереи. Тем не менее портретные галереи неизменно присутствовали в дворянских усадьбах и дворцах. Они увековечивали род владельцев и свидетельствовали об их происхождении. У Юсупова традиционно в собрании занимали достаточное место также императорские портреты, в основном они размещались в верхних комнатах дворца в Архангельском. Среди картин Petits Appartements в альбоме-каталоге зарисованы портреты Петра I (копия с Ж.М.Наттье , ГМУА), Елизаветы Петровны работы И.Х.Гроота (1743) и И.П.Аргунова (1760), Екатерины II (тип Лампи-Рокотов , ГЭ), Павла I (копия с В. Эриксена и повторение известной работы С.С.Щукина, обе - ГМУА), Александра I (копии с портретов Ф.Жерара , А.Виги, Н.де Куртейля - местонахождение неизвестно). Как памятники истории, портреты в каталоге поставлены в ряд художественных произведений разных эпох и школ. Некоторые из них, портреты Гроота и Аргунова - блестящие образцы рокайльных портретов XVIII века.

Своеобразная и репрезентативная скульптурная галерея портретов русских царственных особ находилась в Императорском зале дворца в Архангельском: бюсты Петра I и Екатерины II К.Альбачини ; Павла I Ж.Д.Рашетта , Александра I А.Трискорни , Марии Федоровны и Елизаветы Алексеевны Л.Гишара, Николая I П.Норманова , Александры Федоровны Х.Рауха .

К семейным портретам отношение было более камерным. Однако сохранившиеся портреты Юсуповых свидетельствуют, что и они были написаны самыми известными и модными художниками, работавшими при русском дворе. Так, портреты жены князя Татьяны Васильевны, урожденной Энгельгардт, исполнили три выдающихся французских портретиста: Э.Л.Виже-Лебрен (частное собрание, 1988 - аукцион Роберто Поло, Париж), Ж.Л.Монье , преподававший в портретном классе Петербургской академии художеств (ГМУА), и Ж.Л.Вуаль (ГЭ).

Коллекция Н.Б.Юсупова явилась блестящим выражением эстетического вкуса эпохи и личных пристрастий собирателя, уникальным памятником русской художественной культуры. Она выделяется масштабом, качеством выбора и разнообразием представленных произведений. Отличительной особенностью юсуповского собрания стал французский раздел, в котором ярче всего проявился личный вкус собирателя. Он демонстрирует целостную картину развития французского искусства от XVII к XIX столетию и, единственный в России, знакомит с произведениями французских художников первой четверти XIX века, от Давида и его школы до «малых мастеров». По уровню французского собрания юсуповскую коллекцию можно было сравнить лишь с императорским Эрмитажем.

Это и немудрено. Ведь Николай Борисович не только приобретал произведения, с любовью распределяя их по разным помещениям дворца, но и бережно систематизировал, указывая местонахождение той или иной работы. Подобное отношение свидетельствует о подлинно высокой культуре Юсупова-собирателя, что выгодно отличало его от большинства русских коллекционеров, ибо он превратил увлечение искусством в образ жизни. Разумный эгоизм, прихоти русского барина, соединенные с удивительным умением окружать себя совершенными произведениями и просто красивыми вещами, позволили создать в его дворцах атмосферу «счастливой жизни».

Рядом с картинами и скульптурами в коллекции были представлены рисунки, художественная бронза, мелкая пластика из слоновой кости, изделия из фарфора, работы мастеров Китая и Японии, резные камни (геммы), табакерки, шпалеры, мебель и трости. Несколько поколений князей Юсуповых продолжало пополнять семейную коллекцию. Каждый из них имел свои увлечения в собирательстве, а также бережно сохранял художественное наследие своих замечательных предков.

1 Прахов А.В. Материалы для описания художественных собраний князей Юсуповых // Художественные сокровища России. 1906. № 8-10. С.170.

2 Прахов А.В. Указ. соч. // Художественные сокровища России. 1906. № 8-10; 1907. № 1-10; Эрнст С. Государственный музейный фонд. Юсуповская галерея. Французская школа. Л., 1924.

3 «Ученая прихоть». Коллекция князя Николая Борисовича Юсупова. Каталог выставки. В 2 т. М., 2001.

4 Сахаров И.В. Из истории рода Юсуповых // «Ученая прихоть». Коллекция князя Николая Борисовича Юсупова. М ., 2001. С .15-29.

5 Лотман Ю . М . Карамзин . М ., 2000. С .66.

6 Ciceron M. T. Epistolae ad atticum, ad brutum et ad Q. Fratrem. Hanoviae: Typis Wechelianis, apud Claudium Marnium et heredes Ioan. Aubrii, 1609. 2 припл . Commentarius Pauli Manutii in epistolas Ciceronis ad attcum. Venetiis: Aldus, 1561. ГМУА.

7 Не путать с математиком Иоганном Бернулли (1667–1748) - почетным членом Петербургской Академии наук.

8 Bernoulli J. Johann Bernoulli’s Reisen durch Brandenbourg, Pommern, Prussen, Curland, Russland und Pohlen 1777 und 1778. Leipzig , 1780. Bd . 5. S. 85.

9 Подробнее см.: Дерябина Е.В. Живопись Гюбера Робера в музеях СССР // Государственный Эрмитаж. Россия - Франция. Век Просвещения. Сб. науч . трудов. СПб., 1992. С.77-78.

10 Прахов А.В. Указ. соч. С.180.

11 Петербургская старина. 1800 // Русская старина. 1887. Т.56. №10. С.204; Савинская Л.Ю. Картины Дж.Б.Тьеполо в Архангельском // Искусство. 1980. №5. С .64-69.

12 Reimers H. (von). St.-Petersburg am Ende seines ersten Jahrhunderts. St.-Petersburg, 1805. Teil 2. S. 374.

13 Pavanello G. Appunti da un viaggio in Russia Astratto da Arte in Fruili. Arte a Trieste . 1995. Р. 413-414.

14 Парные портреты Рембрандта были вывезены из России в 1919 году Ф.Ф.Юсуповым. См.: Князь Феликс Юсупов. Мемуары в 2-х книгах. М., 1998. С.232, 280-281, 305 и др.

15 Георги И.Г. Описание российско-императорского столичного города Санкт-Петербурга и достопримечательностей в окрестностях оного. СПб., 1794. С.418.

16 О путешествии подробнее см.: Савинская Л.Ю. Н.Б.Юсупов как тип коллекционера начала XIX века // Памятники культуры. Новые открытия: Ежегодник. 1993. М., 1994. С.200-218.

17 Цит . по: Эрнст С. Ук.соч . С.268-269. (Пер. с фр.); Березина В.Н. Французская живопись первой половины и середины XIX века в Эрмитаже. Научный каталог. Л., 1983. С.110.

18 Бабин А.А. Французские художники - современники Н.Б.Юсупова // «Ученая прихоть». Каталог выставки . М ., 2001. Ч .1. С .86-105.

19 Haskell Fr. An Italian Patron of French Neo-Classic Art // Past and Present in Art and Taste. Selected Essays. Yale Univ. Press, New Haven and London , 1987. Р . 46-64.

20 Свиньин П. Прощальный обед в Селе Архангельском // Отечественные записки. 1827. № 92. Декабрь . С .382.

21 Dominicis Chev. Relation historique, politique et familier en form de lettre sur divers usages, arts, s с iences, institution, et monuments publics des Russes, recueillies dans ses differens voyages et resumies par chev. De Dominicis. St. Petersbourg, 1824. Vol. I. Р . 141. Здесь и далее - пер . Н . Т . Унанянц .

22 Catalogue des tableaux, status, vases et autres objets, appartenant à l’Hôpital de Galitzin. Moscou : de l’imprimerie N.S.Vsevolojsky , 1817. Р. 5, 13, 16; Каталог картин, принадлежащих Московской Голицынской больнице с Высочайшего дозволения назначенных к разыгрыванию в лотерею. М., 1818.

23 Савинская Л.Ю. Из истории итальянских картин в России // Тьеполо и итальянская живопись XVIII века в контексте европейской культуры. Тезисы докладов. СПб.: ГЭ, 1996. С.16-18.

24 Меньшикова М.Л., Бережная Н.Л . Восточная коллекция // «Ученая прихоть». Ч .1. С .249-251.

25 Archangelsky // Bulletin du Nord. Journal scientifique et litteraire publié à Moscou par G. Le Cointe De Laveau. 1828. Vol.1. Сahier III. Mars . Р. 284.

26 Об альбомах-каталогах собрания Н.Б.Юсупова подробнее см.: Савинская Л.Ю . Иллюстрированные каталоги частных картинных галерей второй половины XVIII - первой трети XIX века // Актуальные проблемы отечественного искусства. Межвузовский сборник научных трудов. МГПУ им. В.И.Ленина. М., 1990. С.49-65.

27 Dominicis Chev . Op . cit . Р. 137.

28 Осмолинская Н. Под сенью храма Аполлона: коллекционирование как мировоззрение // Пинакотека. 2000. №12. С.55.

29 Письмо Ж.Б.Греза Н.Б.Юсупову от 29 июля 1789 г., Париж // Прахов А . Указ. соч. С.188.

30 Бережная Н.Л. «Фарфоровый каталог» галереи Н.Б.Юсупова // «Ученая прихоть». Ч.1. М., 2001. С.114-123.

31 О роде князей Юсуповых. Ч.2. СПб., 1867. С.248; Кобеко Д.Ф. Портретист Гутенбрун // Вестник изящных искусств. 1884. Т.2. С.299; Левинсон-Лессинг В.Ф. История картинной галереи Эрмитажа (1764–1917). 2-е изд. Л., 1986. С.274.

Б иографический справочник лиц, упомянутых в письмах из Тобольска Государыни Императрицы Александры Феодоровны и Её Детей к Анне Александровне Танеевой (Вырубовой). Письма приведены в книге А.А. Танеевой-Вырубовой «Страницы моей жизни»

Упомянут :

Феликс Феликсович Юсупов-Сумароков-Эльстон (11/24.03.1887, Санкт-Петербург - 27.09.1967, Сент-Женевьев-де-Буа, Париж) - князь (Юсупов), граф (Сумароков-Эльстон), Феликс-младший, «Феликс III».

О князе Феликсе Феликсовиче Юсупове-Сумарокове-Эльстон (или просто князе Феликсе Юсупове младшем) довольно сказано. Пытаться что-то дополнить - дело безнадёжное. И всё же... Для одних Юсупов-младший - воплощение лучших качеств русской аристократии и дворянства, один из благороднейших, самоотверженных, бесстрашных мужей, совершивший героический поступок, для других - порочный представитель своего рода, повинный в тяжком преступлении. Либо третье: кн. Ф. Юсупов - собирательный образ, знаменовавший собой особое явление русской жизни, лежащее у истоков русской революции.

Этот человек в первый и последний раз в своей жизни совершил поступок государственной важности, оставивший столь значительные след в истории России - он убил крестьянина Григория Распутина. Хочется понять, были его действия продиктованы случаем, в котором чрезвычайные обстоятельства вступили в неразрешимый конфликт с особенностями и неповторимым своеобразием натуры, что и привело к столь чрезмерной, гротескной, малооправданной и сиюминутной рефлексии, либо проступила некая закономерность, которая начала формироваться задолго до появления на свет титулованного наследника древнего рода, яркого представителя мира русской знати, светского красавца и всеобщего любимца - Феликса Юсупова. Ответ на этот вопрос возможен только, как результат исследования исторических корней. Однако, даже краткое рассмотрение обширной истории рода Юсуповых значительно увеличило бы и без того довольно объёмный очерк его жизни. Поэтому бегло рассмотрим некоторые наиболее важные обстоятельства в биографии князя Феликса Юсупова младшего.

Юсуповы

Княгиня Зинаида Николаевна Юсупова с сыновьями в подмосковном имении Архангельское

Князь Феликс Юсупов в на костюмированном балу, 1903 г.

Юсуповы были не только знатнейшими, но и богатейшими людьми Российской Империи. Их состояние на конец XIX - начало XX века было баснословным и оценивалось в несколько десятков миллионов рублей, обеспечиваемых в Царской России золотом. Л.П. Минарик приводит такие цифры: «В 1900 г. стоимость их имений, дач и домов составляла 21,7 млн руб., в том числе стоимость петербургских домов - 3,5 млн руб., московского дома - 427,9 тыс. руб., антрацитового рудника - 970 тыс. руб., сахарного завода - 1,6 млн руб., картонной и бумажной фабрик - 986 тыс. руб. В 1900 г. Юсуповым принадлежало 23 имения; крупнейшие из них оценивались: Ракитное - 4 млн руб., Милятинское - 2,3 млн руб., Климовское - 1,3 млн руб., Архангельское - 1,1 млн руб. К 1914 г. Юсуповы имели на 3,2 млн руб. ценных бумаг, хранившихся в Государственном дворянском, Московском купеческом, Азовско-Донском, Петербургском международном, Петербургском торгово-промышленном и Русском для внешней торговли банках». [Минарик. Ук. соч.]

По линии отца родословная Феликса младшего начинается с его деда - генерал-адъютанта графа Феликса Николаевича Эльстона (1820 - 1877). По слухам, он являлся внебрачным сыном принца Фридриха-Вильгельма-Людвига Прусского и Екатерины Фёдоровны Тизенгаузен (1803-1888) - фрейлины Государыни Императрицы Александры Фёдоровны (супруги Императора Николая I). Эти слухи подтвердил его внук князь Феликс Юсупов (младший) в своих мемуарах. Однако, согласно другой версии Ф.Н. Сумароков-Эльстон являлся сыном не состоявших в браке барона Хюгель и венгерской графини Форгач, урождённой Андраши, тогда как Екатерина Тизенгаузен была всего лишь его приёмной матерью. Так или иначе, но женившись на графине Елене Сергеевне Сумароковой (1829 - 1901) - бабушке Феликса Юсупова младшего по линии отца, Феликс Николаевич приобрёл графское достоинство вместе с графским девизом Сумароковых: «Одним путем без изгибов»».

Отец Феликса Юсупова младшего - князь Феликс Феликсович Юсупов, граф Сумароков-Эльстон - служил в лейб-гвардии Кавалергардском Ея Величества Императрицы Марии Феодоровны полку (с 1879 г.), адъютант Великого князя Сергея Александровича (с 1886 по1904 гг.), генерал-адъютант Свиты Императора Николая II, начальник Московского военного округа (с 5 мая по 19 июня 1915), главноначальствующий в Москве (московский губернатор) (по 3 сентября 1915).

В 1882 г. Ф.Ф. Сумароков-Эльстон женился на княжне Зинаиде Николаевне Юсуповой (1861-1939). Поскольку Зинаида Юсупова оставалась единственным потомком рода Юсуповых, и со смертью её и её отца славный род Юсуповых пресекался, Государь Император Александр III 2 декабря 1891 г. издал жалованную грамоту, разрешавшую мужу княгини Зинаиды Юсуповой, графу Феликсу Феликсовичу Сумарокову-Эльстону носить титул и фамилию жены и тестя и именоваться в дальнейшем князем Юсуповыми, графом Сумароковым-Эльстон, с оставлением того же титула за его супругой - княгиней Зинаидой Николаевной Юсуповой, графиней Сумароковой-Эльстон. Сие решение противоречило законам Российской Империи, но для них, как и для их деда Ф.Н. Сумарокова-Эльстона, было сделано исключение. Причём, согласно монаршей воле княжеский титул и фамилия Юсуповых переходили к старшему в роде наследнику мужского пола по нисходящей линии и только после смерти носителя титула.

Мать Феликса Юсупова младшего - княгиню Зинаиду Николаевну Юсупову, графиню Сумарокову-Эльстон нельзя уподобить «скупому рыцарю», или евангельскому богачу. Владея сокровищами, она, старалась, отделять от них тем, кто в них нуждался, что по-видимому составляло наследственную черту рода Юсуповых. Скупость и скряжничество не относились к их фамильным традициям, что также подчёркивает Великий князь Александр Михайлович, уделяя место княгине Зинаиде Юсуповой в своих воспоминаниях: «Женщина редкой красоты и глубокой духовной культуры, она мужественно переносила тяготы своего громадного состояния, жертвуя миллионы на дела благотворительности и стараясь облегчить человеческую нужду. Она вышла замуж за несколько лет до моей свадьбы и приехала в Ай-Тодор в сопровождении своего красавца сына Феликса. Тогда я не предполагал, что восемнадцать лет спустя моя маленькая Ирина будет его женой». [Вел. кн. Александр Михайлович. Ук. соч.]

Будучи членом комитета по устройству Музея изящных искусств в Москве, она пожертвовала около 50 тыс. руб. на сооружение Римского зала. На средства княгини Юсуповой был открыт приют для девочек-сирот при Елизаветинском обществе; в августе 1914 г. в Петрограде организован лазарет для раненых воинов. И это только некоторые примеры.

Важным штрихом в изображении внутреннего мира Зинаиды Юсуповой является её дружба с Великой княгиней Елизаветой Федоровной. Их сближению способствовало то обстоятельство, что подмосковные имения Юсуповых в Архангельском и Великого князя Сергея Александровича в Ильинском находились рядом. Княгиня З.Н. Юсупова разделила горе Великой княгини Елизаветы Фёдоровны после убийства её мужа - Великого князя Сергея Александровича.

Семья Юсуповых-Сумароковых-Эльстон также поддерживала дружеские отношения с Государем Императором Николаем II и Государыней Императрицей Александрой Феодоровной, которые были нередкими гостями Юсуповых в их подмосковном имении Архангельском, также, как и в Крыму (Кореиз). Подтверждения тому можно найти в Дневнике Императора Николая II, и в мемуарах современников, в частности, С.К. Бугсгевден. Визиты были взаимными.

Зинаида Николаевна стала матерью четверых мальчиков. Двое средних умерли во младенчестве. Старший брат Николай был убит 22 июня 1908 г на дуэли конногвардейцем графом А.Э. Мантейфелем, супругом графини Марины Александровны Мантейфель (ур. Гейден), с которой у Николая Юсупова был роман.

Своеобразие натуры Феликса Юсупова младшего

Портрет Феликса Юсупова кисти Валентина Серова, 1903 г.

Четвёртый и последний ребёнок в семья Юсуповых - Феликс назван в честь деда и отца. Граф Феликс Феликсович Сумароков-Эльстон (младший) остался единственным наследником титула и всего состояния. Титул «князя Юсупова» он получил только в 1914 г. в связи с женитьбой на княжне императорской крови Ирине Александровне Романовой. Тем не менее, он широко стал известен всему миру как раз под именем князя Феликса Юсупова младшего. Феликс Юсупов был крещён в православную веру. Об этом событии он оставил следующее воспоминание: «На крестинах в домашней церкви поп чуть не утопил меня в купели, куда окунал три раза по православному обычаю. Говорят, я насилу очухался».

Несомненно, что Феликс Юсупов унаследовал многие добрые черты своих предков, которые оказались тесно переплетёнными с особыми свойствами его натуры, составлявшими исключительное своеобразие князя Феликса Юсупова младшего. Неподражаемый тип характера Феликса формировался с детства. До 15-ти лет он страдал лунатизмом. В юности имел пристрастие переодеваться в женское платье. В связи с чем участвовал во множестве развлекательных мероприятий в компании своего старшего брата Николая. По признанию Феликса, он ввёл в заблуждение многих мужчин, включая короля Эдуарда VII. Так продолжалось, пока увлечения сына не стали известны отцу, назвавшего сына «негодяем и позором семьи, которому не протянет руки ни один порядочный человек», после чего с переодеваниями было покончено. Но любовь к перевоплощениям в виде налёта театральности и безудержного полёта фантазии сохранилась у Феликса на всю жизнь.

Феликс с молодых лет дружил с Вел. князем Дмитрием Павловичем Романовым, который среди современников слыл «повесой и гулякой». На этой почве и сошлись молодые люди. Удивительно, но в дальнейшем, обвиняя Распутина во всех тяжких и, в конечном итоге, в дискредитации Царской Семьи, друзья, видимо, не считали, что сами они дискредитируют и царскую фамилию, и Царскую Семью, и русских аристократов тем же поведением, которое приписывали Распутину.

Ещё одно страстное увлечение Феликса - спиритизм. Подробное описание случаев с вызыванием духов, «наблюдением вещей удивительных», падением мраморных статуй во время сеансов, явлением призраков приведено в мемуарах князя Феликса Юсупова.

В 1908-1909 гг. Феликс Юсупов младший несколько раз встречался с Царской семьей. В своих мемуарах, без обиняков, что отличает его стиль повествования, не стеснённый самооценкой, он счёл необходимым рассказать о том, что Государыня Императрица Александра Феодоровна «строго сделала ему замечание», указав на то, что «всякий уважающий себя мужчина должен быть военным или придворным». Феликс дерзнул ответить Государыне:

Военным быть не могу, потому что война мне отвратительна, а в придворные не гожусь, потому что люблю независимость и говорю то, что думаю. Я вижу свое призвание в разумном управлении имениями и многочисленными землями, заводами. Правильное управление всем - тоже своего рода служба Отечеству. А служу Отечеству - служу Царю!

Лицо царицы покрылось большими красными пятнами.

А Царь и есть Отечество! - вскричала она.

В этот момент вошел Николай II, и Александра Федоровна заявила ему:

Феликс - законченный революционер! [Князь Феликс Юсупов. Ук. соч]

Князь Феликс Юсупов и Вел. княгиня Елизавета Феодоровна

Кн. Феликс Юсупов младший и Вел. кн. Елизавета Фёдоровна Романова

Если не быть излишне предвзятым, своеобразные пристрастия (или увлечения) Феликса Юсупова младшего вполне можно рассматривать, как преходящие заблуждения молодости и отнестись к ним снисходительно. Видимо, так к ним относились не только родители, но и Вел. княгиня Елизавета Фёдоровна, принимавшая участие в духовном воспитании Феликса Юсупова. Вот письмо Елизаветы Фёдоровны к Феликсу от 28 февраля 1911 г., пронизанное чувством теплоты и материнской заботы к своему воспитаннику. В этом письме Елизавета Фёдоровна предостерегает Феликса об опасности очередного безрассудного увлечения. Как следует из письма, предметом его симпатий была некая Е. - замужняя женщина, увлекшись которой он мог разрушить её судьбу, а сам повторить судьбу брата. Елизавета Фёдоровна пишет:

«Дорогое дитя!

Да благословит тебя Господь.

<...> Как я понимаю твою радость и беспокойство из-за приезда Е., да избавит тебя Господь от страданий, ведь эти муки, к сожалению, могут быть гибельны, когда мы не имеем силы бороться и падаем жертвой нашего чувства. Да бдит над тобой святая Фомаида и да защитит тебя! Как бы я хотела, чтобы ты женился и имел детей! Как ожили бы твои родители! А сердце в погоне за несбыточным счастьем иногда проходит мимо - совсем рядом - совершенной радости, не замечая её, вот что грустно. Бедное дитя. Я буду счастлива видеть тебя здесь; почему бы не провести лето в Архангельском и отсюда выезжать в другие имения, вместо того чтобы сидеть в Царском? Я боюсь этой встречи, боюсь за неё, ведь играть чужим сердцем очень опасно. Ты не можешь устроить её развод и жениться на ней - тогда зачем кидаться навстречу опасности, разве не так? Говорить всё это, я знаю, в сущности, бесполезно, все это известно с сотворения мира. Но, увы, никто не остерегается, пока не становится слишком поздно.

Мне надо сейчас идти в храм.

Бог благословит тебя и да даст тебе силы и радости быть честным человеком.

Елизавета » [Хрусталёв. Ук. соч. со ссылкой на ГИМ ОПИ, Д. 84, Л. 16-17 об.] .

Зная Феликса с детства, имея возможность оказать влияние на его воспитание добрым примером и полезным, ласковым назиданием, Вел. княгиня Елизавета Фёдоровна, всю свою жизнь питала чувства любви и надежды к своему духовному воспитаннику, сохраняя их даже после убийства Феликсом Г.Е. Распутина. Из письма Елизаветы Фёдоровны Императору Николаю II от 29 декабря 1916 г.: «...Десять дней молилась за вас, за твою армию, страну, министров, за болящих душой и телом, и имя этого несчастного [Григория Распутина] было в помяннике, чтобы Бог просветил его и... Возвращаюсь и узнаю, что Феликс убил его, маленький Феликс, кого я знала ребёнком, кто всю жизнь боялся убить живое существо и не хотел становиться военным, чтобы не пролить крови». [Письма препмч. Вел. кн. Елизаветы Феодоровны]

Со своей стороны, Феликс Юсупов проявлял к тёте Элле взаимное чувство симпатии и относился к ней с глубоким уважением. Об этом свидетельствуют мемуары князя, в которых он с любовью и благодарностью рисует святой облик Елизаветы Фёдоровны: «Я не намерен приводить какие-то новые сведения о великой княгине Елизавете Фёдоровне. Об этой святой душе достаточно говорено и писано в хрониках последних лет царской России. Но и умолчать о ней в мемуарах не могу. Слишком важным и нужным оказалось её влияние в жизни моей. Да и сыздетства я любил её, как вторую мать. <...> Народ прозвал её святой. Не сомневаюсь, что однажды признает это и церковь. <...> Навек озарена моя жизнь светом этой замечательной женщины, которую уже в те годы почитал я как святую» [Князь Феликс Юсупов. Ук. соч].

По истине Елизавета Фёдоровна была для Феликса Юсупова ангелом-хранителем. Она буквально боролась за его душу. Вот эпизод, приведённый Феликсом в воспоминаниях:

Однажды, говоря с ней с глазу на глаз, я рассказал ей о своих похожденьях, ей, как казалось мне, неизвестных.

Успокойся, - улыбнулась она. - Я знаю о тебе гораздо больше, чем ты думаешь. Потому-то и позвала тебя. Способный на многое дурное способен и на многое доброе, если найдет верный путь. И великий грех не больше искреннего покаянья. Помни, что грешит более души рассудок. А душа может остаться чистой и в грешной плоти. Мне душа твоя важна. Её-то я и хочу открыть тебе самому. Судьба дала тебе все, что может пожелать человек. А кому дано, с того и спросится. Подумай, что ты ответствен. Ты обязан быть примером. Тебя должны уважать. Испытанья показали тебе, что жизнь - не забава. Подумай, сколько добра ты можешь сделать! И сколько зла причинить! Я много молилась за тебя. Надеюсь, Господь внял и поможет тебе».

Сколько надежд и душевных сил прозвучало в ее словах! - заключает Феликс Юсупов.

Под влиянием Елизаветы Фёдоровны молодой Феликс Юсупов был исполнен благородных порывов, планов, реализация которых могла бы создать прецедент для коренной перемены жизни в России, например, «превратить Архангельское в художественный центр», превратить дворец в музей, сделать из юсуповских владений в Москве и Петербурге «больницы, клиники, приюты для стариков», в крымском и кавказском именьях открыть санатории, «земли пошли бы крестьянам, заводы и фабрики стали бы акционерными компаниями». Вел. княгиня Елизавета одобрила планы Феликса, а его мать - Зинаида Юсупова - нет, считая, что её сын - последний из рода Юсуповых, должен жениться и продолжить род. Увы, планам Феликса Юсупова младшего не суждено было сбыться. Книг, переданных ему Елизаветой Фёдоровной, по собственному признанию, он не читал, Родину покинул (причём, гораздо раньше вынужденной эмиграции), образование получил в Оксфорде, выгодно женился.

Всё же молодой Юсупов сделал попытку встать на тот путь, который ему указала Елизавета Фёдоровна своим примером. Он финансировал создание Дома для чахоточных женщин при Марфо-Мариинской обители. Какое-то время он ходил по московским трущобам, «где царили грязь и мрак. Люди ютились в тесноте, спали на полу в холоде, сырости и помоях». Феликс пишет: «Незнакомый мир открылся мне, мир нищеты и страданья <...> Хотелось помочь всем. Но ошеломляла огромность задачи. Я подумал, сколько тратится на войну и на научные опыты на пользу той же войне, а в нечеловеческих условиях живут и страдают люди. Были разочарованья. <...> Чуть не всякий день ходил я в Москве в больницу к чахоточным. Больные со слезами благодарили меня за мои пустяковые подачки <...> Я был безмерно благодарен великой княгине за то, что поняла мое отчаянье и умела направить меня к новой жизни. Однако мучился, что она не знает обо мне всего и считает меня лучше, чем есть я». [Князь Феликс Юсупов. Ук. соч]

По настойчивому совету Елизаветы Фёдоровны князь Феликс Юсупов младший накануне важных событий в его жизни, связанных со сватовством к княжне Ирине Александровне Романовой, совершил в июне 1913 г. вместе с Елизаветой Фёдоровной поездку в Соловецкий монастырь, откуда он писал своей избраннице: «Вот уже четвёртый день, как я нахожусь в Соловецком монастыре, живу в келье маленькой, темной, сплю на деревянном диване без всякого матраса, питаюсь монашеской пищей и, несмотря на всё это, наслаждаюсь путешествием. Столько интересного тут. Это совершенно самостоятельное маленькое государство, окруженное громадной каменной стеной. У них есть свои корабли, свой флот, настоятель монастыря - король и правитель этой маленькой страны на далеком севере, окруженной бушующим морем.

Как странно попасть сюда после всех наших разговоров о нашей заграничной жизни, это так всё различно, что даже нельзя сравнивать. Весь день осматриваем окрестности, удим рыбу, в громадных озерах, которых здесь около 400 и все они соединены каналами, т. ч. можно часами по ним ездить, переезжая из одного в другое. Великая княгиня [Елизавета Федоровна] все больше в церкви уже с 5 часов утра. Службы длятся тут по 5-6 часов, я был раз, и с меня этого раза довольно. Пока она молится, я ловлю рыбу и прихожу уже к самому концу. Много тут схимников в удивительных костюмах. Спать тут совсем невозможно, звонят и день и ночь в колокола, сотни ручных чаек, которые орут, не переставая, и прямо влетают в комнаты, а самое ужасное - это клопы, которых легионы, и они беспощадно кусаются. Пища ужасная и всюду торчат и плавают длинные монашеские волосы. Это так противно, что я питаюсь только чаем и просфорой». [Цит. по: Хрусталёв. Ук. соч. со ссылкой на: ГМИ ОПИ. Ф. 411. Оп. 1. Д. 84. Л. 102-103 об.] .

В июле 1913 года Юсупов младший прибыл в Лондон, чтобы встретиться с находившейся там вместе с родителями княжной Ириной Александровной. 28 июля 1913 г. в Лондон приехала и Вел. княгиня Елизавета Фёдоровна. Целью её путешествия помимо желания повидать родственников было стремление помочь Феликсу установить добрые отношение с семьёй Вел. князя Александра Михайловича, тем самым, поспособствовать благоприятному исходу для Феликса его сватовства к Ирине Александровне. В письме к матери Феликс сообщает: «Дорогая Мама, видел великую княгиню, которая в восторге быть в Лондоне. Я поехал её встретить на вокзал, но опоздал на 5 минут, т. е. поезд пришел раньше, чем его ждали. Она отыскала какой-то удивительный поезд, проходящий в 7 1/2 утра. Когда я вернулся домой, то сейчас же ей телефонировал узнать, когда могу её видеть. Она подошла к телефону и страшно смеялась и балаганила, видно, что она так довольна быть в Лондоне после стольких лет».

Из письма Феликса Юсупова матери (июль 1913 г. Лондон): «Только что вернулся от великой княгини Елизаветы Фёдоровны, которая уезжает завтра в Киль на неделю, затем в Россию... Мы с ней много говорили про меня. Она мне дала очень хорошие советы, за которые ей очень благодарен». [Цит. по: Хрусталёв. Ук. соч.]

Что же касается Елизаветы Фёдоровны, хотя она и не смогла полностью преодолеть притяжение мира Юсуповых, к которому она принадлежа в силу своего происхождения, положения, воспитания, всё же её мир и мир княгини Зинаиды Юсуповой вступал в тщательно скрываемое обеими противоречие - шла борьба.

Об этом можно судить по ответному письму Зинаиды Николаевны к сыну по поводу приезда в Лондон Вел. княгини Елизаветы Федоровны: «Верю, насколько Елизавета Федоровна рада быть в Лондоне и как она этим наслаждается, забывая, что ей теперь все равно, где быть! Как все это преувеличено и фальшиво! Мне иногда её глубоко жаль!» - Письмо обнажило пропасть непонимания естественных чувств и благородных порывов своей подруги!

Из писем З.Н. Юсуповой к сыну от 23 и 28 сентября 1909 г следует, что с Юсуповыми поддерживала дружбу и Валентина Сергеевна Гордеева - дочь действительного статского советника губернатора Самарской губернии Сергея Петровича Ушакова, первая помощница Вел. княгини Елизаветы Фёдоровны в деле устроения Марфо-Мариинской обители милосердия. Впоследствии Валентина Сергеевна после ареста и казни Елизаветы Фёдоровны возглавила обитель. Валентина Сергеевна была ровесницей Елизаветы Фёдоровны и, видимо, так же, как и она, трогательно-нежно, по-матерински относилась к всеобщему любимцу Феликсу Юсупову. Зинаида Николаевна пишет из Кореиза: «Дорогой мой Феликс, Уж напугал ты нас всех твоим долгим молчанием!.. 36 часов не было известий от твоего приезда в Лондон! <...> Наконец, в 7 1/2 ч. пришла твоя телеграмма, и весь дом ожил! Валентина [Гордеева] тоже не спала, барышни волновались <...>. Валентину [Гордееву] мы проводили до Коккоза. Очень мне жаль, что она уехала. Она так тебя любит, что приятно было с ней говорить про тебя! Хороший она человек с чутким теплым сердцем, но напрасно её заставляют надевать монашеское одеяние! Оно ей никогда не будет к лицу!» [Цит. по: Хрусталёв. Ук. соч. со ссылкой на: ГМИ ОПИ. Ф. 411. Оп. 1. Д. 36. Л. 27-28 об.] .

Вновь камень в огород Елизаветы Фёдоровны: странное отношение к монашеству и искренним порывам чистой, верующей, православной души.

Обучение в Оксфорде

Укажем на те стороны жизни молодого Феликса Юсупова, в которых вопреки странностям и беспечности молодости, проступили серьёзные основания.

В 1908 г. Феликсу наскучила жизнь молодого повесы в Санкт-Петербурге, и он решил уехать в Англию для получения образования. В декабре 1908 г. из Лондона был выписан преподаватель английского языка г-н Стэннинг. В феврале 1909 г. Феликс Юсупов совершил ознакомительную поездку в Англию. В Лондоне он был принят принцессой Викторией Баттенбергской (родной сестрой Императрицы Александры Феодоровны), принцессой Марией-Луизой Шлезвиг-Гольштейнской, а также архиепископом Лондонским, которые одобрили его решение поступить в одно из британских высших учебных заведений. Получив рекомендательные письма, Феликс в сопровождении своего нового английского друга мистера П. Стила и г-на Г. Стэннинга посетил Оксфорд, Кембридж и Винчестер. В Оксфорде Феликс представился ректору одного из университетских колледжей. Решив поступить на Земледельческий факультет, Юсупов отдал предпочтение Оксфорду, хотя опекавший Феликса г-н Стэннинг настоятельно рекомендовал поступать в Кембридж. «Не видя явной тяги молодого князя к учебе, наставник советовал Феликсу записаться вольнослушателем, чтобы не быть связанным сроками и иметь возможность путешествовать в любое необходимое время». [Юдин. Ук. соч.]

В конце сентября 1909 года Феликс приступил к занятиям в Оксфордском университете в качестве вольнослушателя. Рекомендации г-на Стэннинга имели под собой основание, поскольку вскоре интерес к учебе у Феликса действительно стал угасать. Плохо зная английский язык, он решил, по совету декана факультета, сменить выбранную специальность - земледелие - на изучение английского языка и литературы, но уже в конце 1910 г. вновь решил сменить специальность на политическую экономику.

Образ жизни молодого Юсупова в этот период можно понять из его письма матери: «Дорогая мама, ... Вчера я обедал у Lady Ripon и остался ночевать у одной англичанки по соседству. Сегодня утром в большой компании ездили в Brighton на целый день. Завтра в Oxford. В понедельник буду обратно в Лондон. Вчера мы обедали вчетвером, Lady Ripon, её муж, король Мануил и я. Весь вечер сидели и болтали. Она перестроила свой дом, и там вышло красиво просто прелесть. В среду завтракаю в Richmond"e. Мать короля хочет со мной познакомиться. Его вижу каждый день, он прямо трогательный, каждый день приезжает в Лондон, завтракает, обедает у меня, ездим с ним в концерт». [Юдин. Ук. соч.]

Как пишет исследователь Е.Е. Юдин: «Неотъемлемой стороной пребывания Феликса Юсупова в Англии стало его активное приобщение к британской политической и светской культуре. Большую часть времени занимали у него не научные занятия, а бесконечная череда приемов, визитов, званых обедов, ужинов и даже завтраков, посещение дворцов и сельских имений английской аристократии, балы и праздничные вечера. Высшее английское общество проявляло значительный интерес к молодому князю Юсупову, как к представителю элиты великой империи, как раз в эти годы становившейся внешнеполитическим союзником Британии, и как, очевидно, к человеку обладавшим огромным состоянием даже в сравнении с высокими английскими стандартами. Феликс Юсупов становится членом нескольких элитарных закрытых клубов в Оксфорде, активно участвует в развлечениях английской «золотой» молодежи. Он обзаводится большим кругом не только светских знакомств, но и близких друзей. О последних он часто пишет матери, расхваливая их личные, человеческие качества. Некоторых их них он пригласит позднее приехать к нему в Россию. Как представляется, тесные личные контакты со своими английскими друзьями Феликс будет сохранять и в последующие годы, уже вернувшись в Россию». [Юдин. Ук. соч.]

Возможно, мнение многих исследователей, что Юсупов в Англии стал членом масонской ложи, относится к этому периоду времени, если «элитарные закрытые клубы» ассоциировать с масонскими ложами. Но прямых доказательств вступления в ложу нет. Более того, как можно судить по письму княгини З.Н. Юсуповой к сыну от 8 ноября 1913 г. (написано из Кореиза в Париж), в семье Юсуповых это считалось предосудительным и недопустимым: «Будь очень осторожен с Ник. М. [Вел. князь Николай Михайлович]. Он страшно фальшив и многие, не без основания, считают его масоном ». [Цит. по Хрусталёв. Ук. соч. со ссылкой на: Река Времен. Кн. 2. М., 1995. С. 135-136] .

Видимо, в этот период времени Феликс познакомился и подружился с Освальдом Райнером (Рейнером), агентом английской внешней разведки МИ6, также обучавшимся в Оксфорде.

Тогда же Феликс подружился с балериной Анной Павловой. О ней он пишет следующее: «Я забыл Оксфорд, учебу, друзей. День и ночь думал я о бесплотном существе, волновавшем зал, зачарованный белыми перьями и кровавым сверкающим сердцем рубина. Анна Павлова была в моих глазах не только великой балериной и красавицей, а ещё и небесной посланницей! <...> Она понимала меня. "У тебя в одном глазу Бог, в другом - черт", - говорила она мне» [Князь Феликс Юсупов. Ук. соч] .

Вот так протекала жизнь молодого Феликса Юсупова в Англии - весело и беззаботно, особо не утруждаясь занятиями и науками. Но вот подошло время экзаменов, а по их результатам - получения (или нет) диплома. В связи с этим, Е.Е. Юдин обращает внимание на исследование Ричарда Фомы Бэттса, который опираясь на дневниковые записи К.С. Льюиса («знаменитого английского писателя и апологета христианства, с 1925 по 1954 г. занимавшего должность профессора колледжа Магдалены в Оксфорде»), а также на свидетельство А.Д. Карлейль (с 1893 г. исполнявшего должность капеллана Университетского колледжа в Оксфорде), пишет, что Феликс Юсупов не мог сдать ни одного экзамена. Поэтому, Фаркухарсон и Карлейль по договорённости с Юсуповым «сами сделали и вручили ему сертификат, обставив все весьма важно и торжественно».

Вручение сертификата (certificate) - Диплома третьей (низшей) степени, означало, что положенный курс лекций прослушан, и экзаменуемый, хотя и получил низшую оценку, всё же выдержал экзамены и диплом о высшем университетском образовании получен - к несказанной радости матери княгини Зинаиды Николаевны, которая писала сыну 18 июня 1912 г.: «Милый мой мальчик, Слава Богу, что экзамен сдал, если даже на 3-й диплом и то тебе спасибо! Конечно, если б ты больше занимался, т. е. ровнее за эти два последних года, то легче было бы пройти теперь, но что прошло, то прошло». [Юдин. Ук. соч. со ссылкой на ГИМ ОПИ. Ф. 411. Ед. хр. 39.]

Сватовство и женитьба князя Феликса Юсупова младшего на княжне Ирине Александровне Романовой

Феликс и Ирина Юсуповы

Ещё одним серьёзным поступком князя Феликса Юсупова младшего, характеризующим его с положительной стороны, явилось сватовство и женитьба на княжне императорской крови Ирине Александровне Романовой.

Полагают, что семья Виктории Баттенбергской очень желала, чтобы их дочь принцесса Луиза, которой понравился русский князь Феликс Юсупов, вышла за него замуж. Того же желали Великая княгиня Елизавета Фёдоровна и Императрица Александра Феодоровна. Появились слухи о их помолвке, но они оставались только слухами. Были в Англии и другие претендентки. Однако, выбор Феликса оказался иным. Его внимание уже давно привлекала дочь Вел. князя Александра Михайловича и Вел. княгини Ксении Александровны - княжна императорской крови Ирина Александровна, племянница Императора, любимая, как полагают историки, внучка вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны.

Судя по воспоминаниям, Феликс был влюблён в Ирину Александровну, что называется, с первого взгляда, с первой их случайной встречи, которая произошла в Крыму, «во время верховой прогулки», когда Феликс «увидел прелестную юную девушку» ... С тех пор, если судить по письмам, он мысленно не расставался с нею.

К числу претендентов на руку Ирины Александровны относили греческого принца Христофора, (пятого сына короля Георга I и великой княгини Ольги Константиновны), и принца Уэльского Альберта Эдварда. Весьма благосклонно к ней относились Великий князь Дмитрий Павлович и князь Владимир Палей.

Поэтому Феликсу Юсупову для осуществления честных намерений в отношении Ирины Александровны пришлось проявить настойчивость, терпение и даже изобретательность, чтобы получить руку своей избранницы. К тому же он вынужден был терпеливо ждать в течение нескольких лет, пока Ирина Александровна не достигнет совершеннолетия. Ирина питала к Феликсу взаимное чувство, а её родители, которые давно дружили с Юсуповыми, также относились с интересом к младшему Юсупову и готовы были простить его скандальные похождения в Париже, о которых им стало известно в период помолвки. Справедливости ради надо заметить, что кутежи в то время были свойственны не только Феликсу Юсупову, но молодости вообще, как, впрочем, и всегда было и есть. Всё дело в той атмосфере сплетен, в которой пребывало светское общество, и злых языках, способных раздуть каждый случай до невероятных размеров. Хотя благодаря врождённому политесу, обаянию и решительности Феликса инцидент был улажен, неприятный осадок у родителей Ирины всё же остался - нет дыма без огня.

Венчание Феликса Феликсовича Сумарокова-Эльстона и княжны Ирины Александровны Романовой произошло 22 декабря (ст. ст.) 1914 года в домовой церкви Аничкова дворца. Феликс в мемуарах писал: «Я был счастлив, ибо это отвечало моим тайным чаяниям. Я не мог забыть юную незнакомку, встреченную на прогулке на крымской дороге... В сравнении с новым переживанием все прежние мои увлечения оказались убоги. Понял я гармонию истинного чувства».

В связи женитьбой Феликс получил право от Государя носить княжеский титул и фамилию Юсупов ещё при жизни отца.

Через год, 8 (21) марта, у четы Юсуповых родилась дочь, названная, как и мать, Ириной (1915-1983).

Как формировалось отношение к Григорию Распутину в обществе Юсуповых

Наверное, в отношении брака Феликса и Ирины можно сказать, что они были созданы друг для друга. Надо ли говорить, что обе семьи также соответствовали друг другу и образом мысли, и положением, и соседством (дачи в Крыму), и взаимными великосветскими интересами. Несмотря на многие «но», помимо чисто человеческих расчётов, как и мелких претензий, было одно общее основание, или общая тема, которая несомненно способствовала сближению обоих почтенных семейств, придавая дополнительно родственным связям некую посвященность, особый заговорщицкий статус людей, объединённых общим интересом, образом мыслей, идеей, единое понимание которых дало прочное основание для крепких, особо дружеских взаимоотношений. Объединяющая сверхидея заключалась в избавлении Царской Семьи, Петербурга, Империи от страшного мужика Распутина - причины всех бед и зол Отечества. Естественно, такое отношение сложилось не сразу, но тема Распутина с самого начала его появления рядом с Царской Семьёй, будоражила умы, постепенно приобретая всё более фантастические очертания.

Вот, к примеру, переживания по этому поводу, вполне, впрочем, объяснимые, Вел. княгини Ксении Александровны, родной сестры Государя, которые отражены в её дневниковых записях: « В вагоне Ольга [Вел. княгиня Ольга Николаевна] нам рассказывала про свой разговор с ней [Аликс]. Она в первый раз сказала, что у бедного маленького эта ужасная болезнь и оттого она сама больна и никогда окончательно не поправится. Про Григория она сказала, что как ей не верить в него, когда она видит, что маленькому лучше, как только тот около него или за него молится.

В Крыму, оказывается, после нашего отъезда у Алексея было кровотечение в почках (ужас!) и послали за Григорием. Все прекратилось с его приездом! Боже мой, как это ужасно и как их жалко.

Аня В[ырубова] была у Ольги сегодня и тоже говорила про Григория, как она с ним познакомилась (через Стану) в трудную минуту жизни (во время своего развода), как он ей помог и т. д.

В ужасе от всех историй и обвинений - говорила про баню, хохоча, и про то, что говорят, что она с ним живет! Что всё падает теперь на её шею!» [Цит. по Хрусталёв. Ук. соч. со ссылкой на: Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь. М., 1998]

«16 марта Княгиня Юсупова приехала к чаю. Долго сидела, и много говорили. Рассказывала про свой разговор с А[ликс] про Гр[игория] и всё. Он уехал в Сибирь, а вовсе не в Крым. Кто-то ему послал шифрованную депешу без подписи, чтобы он сюда ехал. Аликс ничего об этом не знала, была обрадована и, говорят, сказала: "Он всегда чувствует, когда он мне нужен"». [Цит. по Хрусталёв. Ук. соч. со ссылкой на: Мейлунас А., Мироненко С. Николай и Александра. Любовь и жизнь. М., 1998]

«16 октября . Гуляла с Никитой утром. Дивно так, тепло, тихо. - 12. - Феликс завтракал. - Опять поднялось брожение на счет Распутина - в газетах о нём пишут, Бог знает что. В "Вечерн[ем] Вр[емени]" невозможная передовая дается. Он на днях только отсюда уехал. - Просто отчаяние. <...>» [Цит. по: Хрусталёв со ссылкой на: ГАРФ. Ф. 662. Оп. 1. Д. 44. Л. 23]

Повышенный интерес к Другу Царской Семьи многих высокопоставленных особ постепенно сменился скрытым, а потом и нескрываемым раздражением в отношении Царской Семьи и уж, во всяком случае, непониманием. Со стороны Юсуповых причиной недовольства явилось выраженное Царём и Царицей неодобрение женитьбы молодого Юсупова, ведь скандальный, не желавший служить Феликс становился родственником Романовых. Из письма княгини З.Н. Юсупова сыну 8 ноября 1913 г. из Кореиза:

«6-го был обед и бал в Ливадии, на котором также пригласили Елену, что очень мило. Меня посадили за царским столом, а во время танцев позвали сидеть рядом с хозяйкой [Государыней Александрой Феодоровной], которая меня поздравила и много говорила о Вас обоих . Несмотря на показную любезность , разговор был сухой , и видно было, насколько я ей не мила! Он [Государь Николай II] отделался улыбками и рукопожатием, но ни слова не сказал. На словах можно было бы многое сказать про этот вечер, но писать не хочется. Ваш отъезд в Париж, конечно, ей не нравится. "Толстая" [Анна Александровна Танеева (Вырубова)] на правах пятой дочери, и себя так и держит » [Цит. по Хрусталёв. Ук. соч. со ссылкой на: Река Времен. Кн. 2. М., 1995. С. 135-136]

Уже после свадьбы Феликса и Ирины появилась ещё одна причина для изменения отношения Юсуповых к Царской Семье в худшую сторону. В 1915 году отец Феликса - князь Ф.Ф. Юсупов-Сумароков-Эльстон (старший) при поддержке Вел. князя Николая Николаевича был назначен на два ключевых поста: главным начальником Московского военного округа (с мая по июнь) и главноначальствующим г. Москвы (с мая по сентябрь). Однако вскоре он был отстранён в связи с бездарным руководством во время Московских беспорядков в 1915 году. Касаясь этих событий, Государь Император Николай II пишет Государыне Александре Феодоровне в письме от 16 июня 1915 г.: «Юсупов, за которым я послал, присутствовал на совете по первому вопросу; мы немножко охладили его пыл и дали ему несколько ясных инструкций. Забавные были моменты, когда он читал свой доклад о московском бунте - он пришел в возбуждение, потрясал кулаками и колотил ими по столу» [Цит. по Хрусталёв. Ук. соч. со ссылкой на: Переписка Николая и Александры 1914-1917. - М: Захаров, 2013] .

Всё, что исходило от Царской Семьи, вызывало уже неприкрытое раздражение. Основным поводом для неприязни по-прежнему оставался Григорий Ефимович Распутин-Новый, и всё, что было с ним связано, подвергалось злой критике, определяющей тональность писем княгини З.Н. Юсуповой. В письме к сыну от 2 октября 1915 г. она пишет: «Я должна сказать, что то, что происходит в Ц[арском] С[еле], меня возмущает до такой степени, что я бы желала уйти куда-нибудь далеко, далеко и никогда больше не вернуться! Гр[игорий] опять вернулся. Варнава [епископ Тобольский Варнава (Накропин), считавшийся ставленником Гр. Распутина], говорят, получает повышение! А Самарина прямо прижали из-за этих мерзавцев, по приказанию сумасшедшей В[алиде] [Государыни Императрицы Александры Феодоровны], которая также свела с ума своего супруга. Я прямо задыхаюсь от возмущения и нахожу, что дальше терпеть этого нельзя. Презираю всех тех, которые всё это терпят и молчат». [Цит. по: Хрусталёв. Ук. соч., со ссылкой на: Из семейной переписки Юсуповых. /Публикация Н.Б. Стрижевой. // Река времен. Кн. 2. М., 1995. С. 140-141.] .

Княгиня Зинаида Юсупова бунтовала пока-что в письмах и настраивала соответствующим образом окружающих и, прежде всего, своего сына. В унисон ей звучали поддакивания Вел. князя Александра Михайловича и Вел. княгини Ксении Александровны. Накал, пафос, градус, что называется, зашкаливал. Кипевшее негодование по поводу решений, принимаемых Государем, находило оправдание в непристойном, якобы, поведении Распутина. Однако, негодующее чувство, граничащее с ненавистью, быстро перекинулось с Распутина на Анну Вырубову, Государыню, а затем и Государя. Атмосферу, царившую в семьях Юсуповых и Вел. князя Александра Михайловича накануне убийства Гр. Еф. Распутина-Нового, можно охарактеризовать, как истеричную, с навязчивой идеей виновности во всём и во вся Распутина, Вырубовой и Царицы - но это было лишь прикрытием подлинного отношения к Царю...

Князь Феликс Юсупов младший и Григорий Ефимович Распутин-Новый. Противостояние

Знакомство с романтическим периодом в жизни князя Ф.Ф. Юсупова графа Сумарокова-Эльстона (сватовство и женитьба) позволяет сделать важный вывод: за внешней эпатажностью, как можно заметить при желании, могла скрываться тонкая натура, способная на высокие чувства, глубокие переживания, ответственные решения и серьёзные поступки. Во всяком случае, что ещё другое могло притягивать к нему людей благородных и честных, людей искренних и добрых, к каковым относится, например, Мария Евгеньевна Головина? Мария, или, как её называли в кругу друзей, Муня, была дочерью камергера, действительного статского советника Евгения Сергеевича Головина, и доводилась родной племянницей княгине Ольге Валериановне Палей (ур. Карнович). Ольга Валериановна стала морганатической супругой Великого князя Павла Александровича, соответственно, мачехой великому князю Дмитрию Павловичу, другу Феликса. Через Дмитрия Павловича, видимо, Феликс и познакомился с семьёй Головиных.

Любовь Валериановна Головина и её дочь Мария были почитателями старца Григория Ефимовича Распутина-Нового, и входили в близкое его окружение. Через Головиных с Григорием Ефимовичем познакомился и Феликс Юсупов младший, о чём он пишет в своих мемуарах: «С Распутиным я встретился в семье Г. в Петербурге в 1909 году. Семью Г. я знал давно, а с одной из дочерей, М., был особенно дружен».

Распутин, его облик и манеры, не понравились Феликсу. Чтобы подчеркнуть своё неприязненное отношение, Юсупов в своих мемуарах при описании знакомства с Распутиным в доме Головиных не стеснялся накладывать густые краски: «странный субъект», «злобно улыбнулся», не подошёл, а «подплыл к барышне», «прижал их к груди и расцеловал с видом отца и благодетеля», «с первого взгляда что-то мне не понравилось в нем, даже оттолкнуло», только лишь «изображал непринужденность», отметил, что Распутин «втайне стесняется, даже трусит». Тем не менее, «манеры его поражали», и в целом Григорий Распутин произвёл на Юсупова «неизгладимое впечатление».

Почувствовав, что Григорий Ефимович не понравился Феликсу, Мария Головина 20 августа 1910 года написала ему письмо, где попыталась рассеять неприятные впечатления и объяснить «странности» в поведении и речах старца Григория:

«Милый Феликс Феликсович!

Пишу Вам, чтобы просить Вас никому не показывать тот листок бумаги, который я Вам передала у Али [Александра Пистолькорс, сестра Анны Вырубовой]. Ваш новый знакомый [Г.Е. Распутин-Новый] был сегодня у нас и просил об этом, да и я нахожу, чем меньше будет разговоров о нём - тем лучше. Я бы очень хотела знать Ваше мнение о нём, думаю, что Вы не могли вынести особенно хорошего впечатления, для этого надо иметь совсем особенное настроение и тогда привыкаешь иначе относиться к его словам, которые всегда подразумевают что-нибудь духовное. А не относятся к нашей обыденной жизни.

Если Вы это поняли, то я страшно рада, что Вы его видели и верю в то, что это Вам было хорошо для Вашей жизни, только не браните его, а если он Вам неприятен - постарайтесь забыть. ... ». [Цит. по: Хрусталёв. Ук. соч.]

То, как воспринял Феликс Юсупов Григория Распутина разительным образом отличается от оценки, данной Г.Е. Распутину-Новому петербургским журналистом и издателем газеты «Дым Отечества» А.Ф. Филипповым, которую приводит В. Хрусталёв: «Несомненно, что у Распутина повышенная чуткость и культура доброго старого времени, которое давало нам крестьянина, по тонкости восприятий равного барам, иначе этот полуграмотный мужик давно оттолкнул бы от себя представителей высшей аристократии, которых не часто приходится встречать». [Цит. по: Хрусталёв. Ук. соч.]

Природное барство Юсупова столкнулось с «барством», вернее природным крестьянством Распутина - сошлись две стихии, как оказалось непримиримых. Непримиримость не по вине крестьянина, который оказался до конца (конца смертного) открыт, прям и честен в своём желании примириться, постичь, понять и полюбить барина, но по вине барской противоположности, не пожелавшей снизойти с неприступной вершины своего барства, своего узаконенного благоденствия и благополучия к святой простоте, скрытой за завесой «невежества» и «неграмотности», незнания светских манер и чопорных этикетов.

Тонкая натура Феликса всё же смогла ощутить нечто необыкновенное, яркое, хотя и не укладывающееся в привычные представления света. Григорий Распутин, вопреки первому впечатлению, притягивал Юсупова, пробудил к себе неподдельный интерес. Личность старца и события, связанные с его именем (возможно, под влиянием матери) всё более волновали Феликса Юсупова. Об этом свидетельствует письмо Марии Головиной к Феликсу Юсупову от 1 (14) февраля 1912 г.:

«Милый Феликс Феликсович!

Ваша телеграмма очень меня тронула, это хорошо, что Вы захотели узнать правду и не удовольствовались теми сведениями, которыми полны газеты. Из них Вы, вероятно, знаете главные факты, что в Думе был сделан запрос, почему о нём [Г.Е. Распутине] запрещено писать, что епископ Гермоген [Саратовский (Долганов)], бывший его другом пока добивался повышения, теперь считает его виновником своего падения и поднимает против него всех своих друзей, которых у него вдруг оказалось очень много, а с другой стороны, хотят сделать скандал, чтобы нанести удар там, где его любят и ценят [т. е. удар Царской Семье - прим. Ю.Р.]. Вот это, я думаю, главная причина шума, поднятого против него. Направлен он совсем в другое место, и им пользуются как орудием, чтобы сделать больно его друзьям [Царю и Царице] и отнять, если возможно, даже это утешение! Сколько злобы у людей, и главное зависти! Как всё прекрасное и светлое стремятся уничтожить и загрязнить. Конечно, и на него ополчились из зависти, он несёт свой крест и переживает страдания за Христа. Если бы Вы видели, как он далёк от всего, что вокруг него происходит, - он находится совсем в другой области, в области духа и далёк от наших пониманий и страстей, а мы все судим по-своему, и так сами погружены в грех и соблазн, что не можем понять истинную чистоту, которую он проповедует и проводит в жизнь. Ведь грех не имел бы власти над людьми, если бы они были сильнее его, и в каком бы веке ни появлялись люди, открывающие другую жизнь, их всегда будут преследовать и гнать, как преследовали всех, кто шёл по стопам Христа.

Вы слишком мало его знаете и видели, чтобы понять его личность и ту силу, которая им руководит, но я его знаю теперь два года и уверена, что он несёт крест Божий и страдает за истину, которая нам непонятна и, если Вы немножко знакомы с оккультизмом, то знаете, что всё великое скрывается под известной оболочкой, которая для профанов закрывает путь к истине. Помните слова - "Войдите тесными вратами", но этого мало кто понимает, предпочитая, как он говорит, "неприкосновенное древо" фарисейской добродетели, по-моему, часто граничащей с жестокостью, истинной христианской любви!

Вот всё, что я могу Вам о нём сказать, если Вас что-нибудь особенно интересует, то напишите, я всегда с удовольствием Вам напишу. Пока он ещё здесь и хочет с нами говорить на первой неделе поста, а затем уезжает, надолго ли, не знаю, и приедет ли, когда Вы тут будете, тоже не знаю.

Напишите всё, что Вы об этом думаете, я очень дорожу Вашим мнением и хочу чувствовать Вас со мной, только будьте откровенны, потому что я люблю Вас сердечной, чистой и ясной любовью, которая сохранится до гроба и, надеюсь, что никакие людские каверзы не изменят нашей дружбы, а другу надо всё говорить, не боясь его обидеть, потому что любовь должна всё перенести! 5-го праздник той иконы, которую я Вам дала, помолитесь, чтобы она Вас спасла!

И вообще напишите, до свидания.

Мария Головина» [Цит. по: Хрусталёв. Ук. соч. со ссылкой на: ГМИ ОПИ. Ф. 411. Оп. 1. Д. 48. Л. 40-43 об.].

Удивительное письмо. Столько святой любви и доверия тому, кто вскоре безжалостно учинит кровавую расправу над другим объектом святой истинной любви - тем человеком, кто сам любил людей свято и истинно, кто любил даже своих врагов и убийц, и доказал это своей мученической смертью, протянув перед смертью руку своему палачу.

Удивляет также глубина проникновения в тонкости ситуации и ясность оценки тех событий и обстоятельств, которые до сих пор остаются неясными и туманными для тех, кто склонен больше доверять трактовке Юсуповых в этом историческом споре, в этом вековом, вселенском противостоянии двух духовных стихий: добра и зла, любви и ненависти, жизни и смерти.

Григорий Распутин - тот человек, жизнь которого освящена верой. Вера в Господа Иисуса Христа его вела, верой он поверял свои мысли и чувства, вера руководила его действиями. Что, собственно, произошло с ним в Петербурге? Его не приняли, он был отвергнут, вытолкнут из среды. Он был для этой среды - чужой. И мало, кто мог понять и оценить его веру из сильных мира сего и их окружения. Вот, в чём причина противостояния. В высшем свете привыкли относиться к человеку в соответствии с его реальным статусом и данными - чего человек стоит. В высший свет надо было получить пропуск, а, получив его, вести себя в соответствии с тем местом, которое тебе отведено обществом, и не смей переступать черту, чтобы не услышать грозный, угрожающий окрик: ты кто такой?! Григорий Ефимович вопреки этим правилам вышел за рамки дозволенного, заступил за черту, посягнув на «святое» - незыблемость строгого этикета и иерархичность.

Но что мог предложить этим людям Григорий Ефимович? Только одно - свою живую веру и плоды духа, которыми он был одарён от Бога. И вот эта живая вера вошла в конфликт с мёртвой буквой светских обычаев и правил, с насквозь фальшивым этикетом.

То, что они разные, понимали обе стороны: и Григорий Ефимович, и представители мира Юсуповых. Но как же поступали разные, противоположные стороны в этой ситуации? Григорий Ефимович пытался понять, полюбить, научить, исцелить, помочь. Он был даже готов принять что-то полезное от них, разобраться, постичь своим крестьянским умом их правду - приноровиться к ним, может быть, даже уподобиться им, чтобы лучше понять. В этом он действовал по примеру апостолов, уподобляясь им.

С противоположной стороны напротив, сначала было удивление, заинтересованность, но не поняли, не согласились, стали терпеть, но не долго, быстро сорвались (свалились) в зловонную яму нескрываемого раздражения, грубой лжи, подлой клеветы, банальной постыдной зависти, ядовитых сплетен и злых пересудов. Постепенно нарастая, эти явления перешли в истерию, в какое-то исступление, беснование. Наконец, и это всё надоело, и, особо не церемонясь, - убили.

Почему же убили, за что? Убийца - молодой князь Феликс Юсупов столкнулся с тем, что разрушало его жизненное кредо. Никто никогда не подвергал сомнению его первенство и превосходство, ни мать, ни тетя Элла, по существу, не посягали на его свободу. Феликс был не превзойдён, эта была его стихия - светская жизнь, Петербург, Париж, Лондон, увеселения, прихоти, никто его не ограничивал.

Появление Распутина в его жизни стало угрозой миру его превосходства, независимости. Феликс Юсупов боялся потерять свободу, но не свободу от греха, а свободу от ограничения во грехе. В лице крестьянина Григория он почувствовал нечто, что выше его, что свело его с патрицианского олимпа на грешную землю, то, что позволило ему ощутить себя слабее, немощнее. Немощнее, не в физическом или каком ином смысле, но в духовном. Он впервые столкнулся со стихией духа, ощутил её могущество и высоту, и одновременно ощутил своё ничтожество и беспомощность перед нею. Старец Григорий разрушил его идола, кумира светской толпы Феликса Юсупова. Его авторитет, его положение, состояние были ничто перед правдой и высотой подлинной христианской любви. Совесть обличала его убогость, а с этим он не мог согласиться, не мог расстаться со своим неоспоримым для него превосходством, которое ему давало по-светски понимаемая свобода, положение и богатство - всё прах, пыль, пепел, ничто, и сам он, по истине, маленький, не в переносном, а в буквальном смысле, душа его оказалась мелкой и ничтожной. Григорий Ефимович так и называл его: «маленький». С этим согласиться Феликс не мог, по-детски смириться.

Насколько искренне была дружба с Марией Головиной со стороны Феликса Юсупова - трудно сказать. Но вот его мать, Зинаиду Юсупову, эта дружба явно тяготила, и уже после отъезда Феликса в Англию Зинаида Николаевна хотела бы избавиться от навязчивого внимания Марии Головиной, которая, видимо, по своей инициативе, а также по наивности и простоте, на правах друга продолжала бывать у Юсуповых и в отсутствии Феликса, чему не особо были рады. Об этом можно судить по письму З.Н. Юсуповой к сыну от 23 сентября 1909 г, где есть фраза: «Мы от Головиной не избавились, она была у Сони [Джамбакуриан-Орбелиани] и пила с нами чай». [Цит. по: Хрусталёв. Ук. соч. со ссылкой на: ГМИ ОПИ. Ф. 411. Оп. 1. Д. 36. Л. 23-26 об.]

Благодаря Марии Головиной Феликсу Юсупову был предложен выбор: или продолжить предательский путь служения миру юсуповых, либо пойти по стезе исправления и исцеления, указанной русским крестьянином-богомольцем, странником одухотворённым, старцем Григорием - стезе исконного служилого русского дворянства, стезе преданности и верности Божьему Помазаннику и Божьему Русскому народу. Но благородный порыв чистой души не тронул Юсупова. Он не захотел принять смысл её слов о старце Григории Ефимовиче Распутине-Новом, который своим существованием в Петербурге, вотчине Юсуповых, бросил дерзкий вызов миру Юсуповых. И отпрыск этого мира, князь мира сего, Феликс Феликсович Юсупов младший, этот вызов принял...

(Продолжение следует)