Внешняя политика России в XVII веке. Путь посла. Русский посольский обычай. Обиход. Этикет. Церемониал Скачать презентацию на тему посольский обычай

История посольских обычаев России Со времен Ивана III перед русской дипломатией встали настолько сложные задачи, что для их решения в конце концов потребовалось создание особого дипломатического ведомства. Вначале вопросы внешней политики входили в компетенцию исключительно самого великого князя и Боярской думы. В качестве послов поначалу направлялись преимущественно иностранцы, пребывавшие на московской службе, итальянцы и греки, но уже при Василий III их вытеснили русские. Иван III Василий III Приложение к информационно-историческому проекту «История российской дипломатии»

Иван Грозный В 1549 году Иван Грозный все «посольское дело» передал в ведение подьячего Ивана Михайловича Висковатого. Считается, что этим было положено начало Посольскому приказу как особому учреждению, хотя, как полагают некоторые исследователи, такое ведомство существовало и раньше. Очевидно, в кругу лиц, так или иначе соприкасавшихся с дипломатической деятельностью, и формировались представления о том, каким должен быть посольский обычай. В России XV XVII вв. это был именно обычай, опиравшийся на прецедент и опыт; его нормы не были ни записаны, ни собраны в единый свод, ни тем более утверждены какими-то официальными актами, пусть даже в одностороннем порядке. Они сохранялись в памяти, в передаваемой из поколения в поколение носителями которой были посольские дьяки и подьячие, придворные чины, русские дипломаты и государственные деятели, включая самого государя. О дипломатической этикете московского двора много писали западноевропейские послы и путешественники, посещавшие Россию в XV XVII вв., итальянцы, немцы, англичане, датчане, шведы, поляки. Это были люди разного уровня культуры и разного писательского таланта. Кроме того, общая тональность их записок зачастую зависела от характера приема, оказанного им в Москве, от конкретной политической ситуации. Различной была и судьба их сочинений. Одни многократно переиздавались и были широко известны, другие оказались надолго погребенными в архивах дипломатических канцелярий. Доверять этим сочинениям следует с осторожностью, но как раз о посольском обычае они сообщают сведения чрезвычайно ценные, причем о тех его сторонах, которые русскими источниками не фиксировались. Будучи, как правило, дипломатами, авторы исходили из собственного опыта, описывали события и церемонии с точки зрения участников, непосредственных свидетелей, а не излагали факты, полученные из третьих рук, как-то часто бывало при описании ими других сторон русской жизни.

Торжественное вступление в Москву иностранных посольств, которое наблюдали тысячи москвичей, было увлекательным зрелищем. Сценарий его составлялся заранее, а режиссерами выступали разрядные дьяки и дьяки Посольского приказа. из-под Новгорода писал наместнику о своем подопечном: «Велели есте, господине, ехати в город завтре на третьем часу дни (от восхода солнца) и он, господине, ездит по своему обычаю, вставает на рано».. Они определяли день и время вступления в столицу. Последнее зависело от погоды и времени года, но при небольших колебаниях всегда назначалось на утренние часы. Так было во всех крупных городах, не только в Москве. В 1574 году, например, пристав волошского воевод Богдана, волнуясь, что не сумеет исполнить получение распоряжение, из-под Новгорода писал наместнику о своем подопечном: «Велели есте, господине, ехати в город завтре на третьем часу дни (от восхода солнца) и он, господине, ездит по своему обычаю, вставает на рано».. На последний стан перед Москвой послам присылали лошадей, на которых они должны были прибыть к месту официальной встречи. Иногда лошадей подводили пути следования от ночлега к посаду или вручали непосредственно перед встречей. Лошади предоставлялись породистые, в дорогом убранстве, под расшитыми седлами, часто с парчовыми нашейниками и поводьями, сделанными в виде серебряных или позолоченных через звено цепочек. Эти цепочки особенно удивляли иностранцев. Звенья у них были широкие и длинные, но плоские. Такие же цепочки, только покороче, привешивались иногда и к ногам коней. При движении они издавали звон, который одним казался необычайно мелодичным, другим странным. Итальянец Р. Барберини, бывший в Москве в 1565 году, сообщал, будто роскошно одетые русские дворяне на пышно убранных конях сопровождают послов, которые едут «на самых скверных и убранных в дурную сбрую лошаденках». Это сообщение совершенно не заслуживает доверия, оно стоит в прямой связи с общей недоброжелательностью Барберини к России. Некрасивые лошади никак не могли способствовать «чести» государя, поскольку присылались от его имени, с его конюшен.

Впрочем, от царского имени лошади предоставлялись только самим послам, а свита получала их от лица «ближних людей». Так, в 1593 году Впрочем, от царского имени лошади предоставлялись только самим послам, а свита получала их от лица «ближних людей». Так, в 1593 году Н. Варкочу и его сыну от Федора Ивановича были посланы аргамак и иноходец, а свитские дворяне от Бориса Годунова, царского шурина, получили меринов. Соответственно разнилось и конское убранство. Дипломатам низшего ранга по своему социальному статусу «молодым людям» лошади направлялись не от государя, а от посольских дьяков. Часто гонцы въезжали в столицу и на собственных лошадях, ибо сама церемония их въезда обставлялась не столь торжественно и привлекала гораздо меньше зрителей. Въезжать в город послы должны были непременно верхом, что часто служило причиной ожесточенных споров между ними и русскими приставами. Когда в 1582 году русскому посланнику Ф. И. Писемскому в Англии была предоставлена от Елизаветы I карета, то соответственно и англичанину Дж. Боусу, на следующий год прибывшему в Россию с ответным визитом, Иван Грозный отправил в Ярославль «колымагу». Въезд австрийского посольства в Москву

«Колымага» Тем не менее «колымага» осталась на последнем стане перед Москвой, а для торжественного въезда в город послу привели царского иноходца. Правда, о том, что произошло дальше, посольская книга не сообщает, мы узнаем об этом из записок жившего в то время в России английского купца. Тем не менее «колымага» осталась на последнем стане перед Москвой, а для торжественного въезда в город послу привели царского иноходца. Правда, о том, что произошло дальше, посольская книга не сообщает, мы узнаем об этом из записок жившего в то время в России английского купца.

Такое грубое нарушение церемониальных норм, какое позволил себе Боус, случай уникальный. Посла простили и оставили инцидент без последствий лишь потому, что Грозный в то время надеялся на заключение англо-русского союза. Ни от предоставленной лошади, ни от ее убранства нельзя было отказываться, как и от прочих форм царского «жалованья». Потому что милость, проявленная царем по отношению к послу, должна была быть очевидной, демонстративной. Ни от предоставленной лошади, ни от ее убранства нельзя было отказываться, как и от прочих форм царского «жалованья». Потому что милость, проявленная царем по отношению к послу, должна была быть очевидной, демонстративной. З аносчивому и надменному Боусу показалось, будто присланный ему иноходец не так хорош, как конь под встречавшим его князем И. В. Сицким. Отказавшись сесть на иноходца, Боус пошел пешком, потому что, надо полагать, ехать в карете ему тоже не разрешили. Москвичи, собравшиеся полюбоваться зрелищем посольского шествия, которое на этот раз двигалось со скоростью пешехода, были недовольны. Из толпы раздавались адресованные Боусу насмешливые выкрики: «Карлуха!» Как пишет купец, это означало «журавлиные ноги» Вероятно, английский посол обладал долговязой фигурой, и раздраженные москвичи называли его так в издевку. З аносчивому и надменному Боусу показалось, будто присланный ему иноходец не так хорош, как конь под встречавшим его князем И. В. Сицким. Отказавшись сесть на иноходца, Боус пошел пешком, потому что, надо полагать, ехать в карете ему тоже не разрешили. Москвичи, собравшиеся полюбоваться зрелищем посольского шествия, которое на этот раз двигалось со скоростью пешехода, были недовольны. Из толпы раздавались адресованные Боусу насмешливые выкрики: «Карлуха!» Как пишет купец, это означало «журавлиные ноги» Вероятно, английский посол обладал долговязой фигурой, и раздраженные москвичи называли его так в издевку.

Послам восточным, прежде всего крымским и ногайским, прямо к месту встречи присылались от царя дорогие шубы. В любое время года послы тут же надевали их. В русской дипломатической лексике существовал даже особый термин «встречное жалованье». В отличие от предоставлявшихся западным дипломатам лошадей, эти шубы переходили в полную собственность ханских посланцев и назад в казну не отбирались. Но в какой-то степени эти нормы имеют под собой общую основу: в них публично проявлялись богатство и щедрость государя. Кроме того, крымские послы, ехавшие по улицам Москвы в пожалованных шубах, служили «чести» царя: на Руси одежду мог дарить лишь старший младшему, подчиненному или подданному, и поэтому русским дипломатам за границей строжайше запрещалось показываться на людях в подаренном им чужеземном платье.

После взаимопредставления и произнесения стереотипных церемониальных формул все вновь садились на коней и процессия чинно следовала в город, на указанное подворье. Дьяки Разрядного приказа, в чьи обязанности входил контроль за соблюдением местнических норм, устраивали всех «по местам», в зависимости от рода и звания, следили, чтобы послам никто не переезжал дороги и «задору им не чинил», поскольку на улицах толпились любопытные москвичи, причем полюбоваться зрелищем посольского шествия многие выезжали верхом. По традиции приставы и «встречники» должны были ехать с послами в ряд, справа от них. Правая сторона считалась более почетной, и если послам такой порядок не нравился, а обычно так и случалось, то русские располагались от них по обе стороны: старший ехал справа, остальные слева.

«Корм» посольский С момента встречи иностранных дипломатов всех рангов у рубежа России они переходили на полное государственное обеспечение продовольствием. В Москве такой порядок считали единственно правильной формой содержания посольств, и в 1585 году Л. Новосильцев, будучи в Вене, с удивлением отметил, что испанский и папский послы, живущие при дворе императора, «едят свое, а не царское». Голандец И. Масса в своих записках неоднократно сообщает, что тот или иной посол в Москве был освобожден царем от всех издержек для него это обычай, который заслуживал одобрения и незаслуженно не был принят в Европе. С момента встречи иностранных дипломатов всех рангов у рубежа России они переходили на полное государственное обеспечение продовольствием. В Москве такой порядок считали единственно правильной формой содержания посольств, и в 1585 году Л. Новосильцев, будучи в Вене, с удивлением отметил, что испанский и папский послы, живущие при дворе императора, «едят свое, а не царское». Голандец И. Масса в своих записках неоднократно сообщает, что тот или иной посол в Москве был освобожден царем от всех издержек для него это обычай, который заслуживал одобрения и незаслуженно не был принят в Европе.

Возможно, такая традиция сохранилась на Руси еще со времен междукняжеских съездов монгольского периода, когда их участники содержались за счет того князя, в чьей земле находились. Действительно, если в России иностранные дипломаты получали съестные припасы с момента вступления на территорию и до пересечения ими границы, то в Персии, например, русские начинали получать «корм» лишь после первой аудиенции у шаха. И в Персии, и в Турции продовольствия прекращалась после прощальной аудиенции («отпуска»). Русский посланник – Новосильцев думал, что в Турции к нему должны были относиться так же, как в России относились к турецким. Однако, несмотря на лестное и многообещающее заверение, Новосильцеву, как он отмечает в своем статейном списке: «корму на путь не дали никакого». В Крыму русские и польско-литовские дипломаты питались за свой счет; припасы на обратную дорогу давали далеко не всегда, и то в небольшом количестве. Обычай снабжения послов продовольствием был заимствован из восточной дипломатической практики, но в России он приобрел новые черты.

Корм» выдавался непременно натурой. Когда в 1599 году грузинским послам были выданы на пропитание деньги, хотя мед и пиво продолжали поставляться, это вызвало большое недовольство в Москве. «Корм» выдавался непременно натурой. Когда в 1599 году грузинским послам были выданы на пропитание деньги, хотя мед и пиво продолжали поставляться, это вызвало большое недовольство в Москве. Продовольствие выдавалось в достаточном количестве. И. Кобенцель писал, что содержание, которое определили его посольству, «не только для тридцати, но и для трехсот человек было бы хорошо». Лишь изредка возникали недоразумения из-за качества и ассортимента продуктов. Европейских послов всегда снабжали лучше, чем крымских и ногайских, у которых при Иване III даже отбирали назад шкуры съеденных баранов. Датский посол

«Корм» иностранным дипломатам выдавался в зависимости от их ранга. Здесь, как и во многих других элементах русского посольского обычая, своеобразной единицей измерения служили нормы, принятые в отношении представителей. В XVII в. был принят еще более строгий регламент: посланник получал такое же количество корма, как и третий член «великого» посольства, гонец как «секретариус», а свита посланника в два раза меньше. В 1592 году, например, на 9 день аудиенции у Федора Ивановича польский посол П. Волк, члены его миссии и свита (всего 35 человек) получили следующее продовольствие: 3 баранов,2 тетеревов, 2 утят, 10 кур, 15 калачей «толченых», ведро меда малинового, по 2 ведра меда «боярского», ведро вина, ведро сметаны, пуд масла и 300 яиц. Количество и качество «корма» зависели еще и от почестей, оказывавшихся данному посольству. Количество и качество «корма» зависели еще и от почестей, оказывавшихся данному посольству.

«Убавка корма», а также отказ в отдельных его разновидностях были знаком царского нерасположения, средством воздействия на послов в рамках русского посольского обычая. Но полностью прекратить снабжение продовольствием считалось невозможным, ибо это было уже нарушением самого посольского обычая, многие нормы которого покоились на представлениях о после, как госте государя. «Убавка корма», а также отказ в отдельных его разновидностях были знаком царского нерасположения, средством воздействия на послов в рамках русского посольского обычая. Но полностью прекратить снабжение продовольствием считалось невозможным, ибо это было уже нарушением самого посольского обычая, многие нормы которого покоились на представлениях о после, как госте государя.

История России, 7 класс
Тема урока:
«Россия в системе
международных отношений
в XVII веке»

Посольский обычай

Посо́льский прика́з
центральное правительственное
учреждение (прика́з)
в России в 1549-1720 годах,
ведавшее сношениями с
иностранными государствами др.
Посольским приказом
руководил Посольский дьяк
или Приказной дьяк.

Посольский обычай
Артамон Сергеевич Матвеев
– глава Посольского приказа в
1671-1676 г.г., основной задачей
считал присоединение к России
Правобережной Украины, в
1672 г.
Добился
закрепления
за
Россией Киева.
После
смерти
Алексея
Михайловича попал в опалу,
был лишен чинов и сослан на
Север.

Посольский обычай
Афанасий Лаврентьевич
Орди́н-Нащокин - дипломат и
политик в царствование Алексея
Михайловича, глава Посольского
приказа.

Задание

Каких территорий лишилась Россия
к началу XVII в.?
Какие важные события происходили в
Западной Европе в XVII в.?

От войны к «Вечному миру»

Изменение российских границ
по Столбовскому миру 1617 г.
?
1617 г. - Столбовский мир
между Россией и Швецией.
Швеция вернула России
Новгород, Ладогу, но
сохранила
за собой волость Корелу,
а также крепости Ям,
Копорье, Ивангород
и Орешек.
Все побережье Финского
залива и бассейн Невы
остались в руках Швеции.
В чем состояло самое тяжелое для России
последствие Столбовского мирного договора?

От войны к «Вечному миру»

1616 г. – вторжение польских войск в
Россию.
1618 г. – поляки подошли к
Можайску, вошли в Тушино и
потребовали возвести королевича
Владислава на московский трон и
уступить Польше Смоленскую и
Северскую земли.
23 ноября 1618 г. – Деулинское
перемирие с Речью Посполитой на
14,5 лет.
(Россия не приняла Владислава,
но уступила Речи Посполитой
Смоленскую, Черниговскую и
Новгород-Северскую земли).

От войны к «Вечному миру»
Столбовский мир
27 февраля 1617 г – Россия +
Швеция
(возвращала)
Новгород, Порхов,
Ладогу, Старую Руссу
(уступала)
Ивангород, Ям,
Копорье, Орешек, Корелу
200 тысяч рублей
Деулинское перемирие
1 декабря 1618 г – Россия +
Речь Посполитая
Королевич Владислав не
отказался от претензий на
русский престол и царский
титул.
(потеряла)
Смоленск, ЧерниговоСеверские земли

Задание

Какие актуальные
внешнеполитические задачи стояли
перед правителями страны после
Смуты? Какими способами можно было
их решить?

Вывод:

От войны
к «Вечному миру»
Вывод:
Международное положение России после Смутного
времени было очень трудным. Россия отстояла
независимость, но потеряла выход к Балтийскому морю
(по Столбовскому миру), а потеря Смоленска и
Черниговских земель сильно уронила ее международный
авторитет.
Восстановление утраченных международных
отношений

Основные направления

От войны к «Вечному миру»
Основные направления
Юго-западное
Восточное
Южное
Присоединение
Украины к
России
Смоленская
война
1632-1634
Русско-турецкая
война 1676-1681
Русско-польская
война 1654-1667
«Вечный мир» 1686
Освоение
Сибири

От войны к «Вечному миру»
Северо-западное
направление
Швеция
Западное
направление
Речь Посполитая
Южное
направление
Михаил Федорович(1613-1645гг.)
Крымское ханство

Задание

Сформулируйте основные задачи внешней
политики России в XVII в. на западном
направлении.
Основные задачи внешней политики России в XVII в. на западном направлении:
- возвращение Смоленска и других западных земель,
- установление прочных контактов с европейскими государствами,
- выход к Балтийскому морю.

Задание

Перечислите основные политические
причины противостояния России и Речи
Посполитой в первой половине XVII в. (стр.
59-60 учебника)
Польский король Сигизмунд III не признавал прав Михаила Федоровича
Романова на российский престол, считая российским государем своего сына
Владислава. Россия же не могла смириться с потерей своих территорий.

Смоленская война 1632-1634 гг

От войны к «Вечному миру»
Смоленская война 1632-1634 гг
Причины:
Вернуть русские земли (прежде всего
Смоленск), захваченные Польшей в
период Смутного времени
Повод к
войне:
смерть 30 апреля 1632 г. польского короля
Сигизмунда III и истечение 1 июня 1632 г.
срока Деулинского мирного договора с
Польшей
цель
войны:
захват Смоленска и Дорогобужа с
последующим присоединением всего
Смоленского края к России

Командование русской
армией
Боярин Шеин
Михаил Борисович
Окольничий Измайлов
Артемий Васильевич
Командование польской
армией
Король Польши
Владислав IV Ваза
гетман литовский
Кристоф Радзивилл

От войны к «Вечному миру»
Михаил Борисович Шеин - русский
полководец, военный и государственный
деятель, окольничий, боярин.
Участник Серпуховского похода Бориса
Годунова против крымских татар. Активный
участник подавления восстания Болотникова,
сподвижник Василия Шуйского, первый
воевода Смоленска.
Руководитель обороны Смоленска от польсколитовских войск. Удерживался в польском
плену (1611-1619), возвратился в Русское
государство после обмена пленными в
результате
Деулинского
перемирия.
Главнокомандующий
русской
армией
в
Смоленской войне 1632-1634 годов. Казнён
по государственному указу в Москве на
Красной площади в апреле 1634 года по
обвинению в неудачном развитии осады
Смоленска.

Периодизация Смоленской
войны
1632
Западное –
наступательные
действия против
польских войск
1634
1633
Западное –
осада Смоленска
Южное –
оборонительные
действия против
союзных Польше
войск Крымского
ханства
Южное –
противодействие
наступлению
крымских и
ногайских войск
почетная капитуляция русской
армии под Смоленском

От войны к «Вечному миру»
Апрель 1632 г. - смерть Сигизмунда III.
Август 1632 г. – русская армия
двинулась на Речь Посполитую.
Декабрь 1632 г. – начало осады
Смоленска.
Лето 1633 г. – вторжение крымского
хана (бегство русских войнов из-под
Смоленска на защиту своих семей и
домов).
Август 1633 г. – поход Владислава на
Смоленск. Русское войско попало в
окружение и сдалось.
Михаил Борисович Шеин.
Худ. Ю.Г. Мальков.

От войны к «Вечному миру»
Причины поражения России в войне
1632 – 1634 гг. с Польшей
– стратегические и оперативные ошибки русского
командования (позднее начало кампании 1632 г.,
пассивные действия под Смоленском осенью 1633 г.,
крайняя медлительность резервов и снабжения);
– наличие южного фронта, направленного против
малороссийских казаков, крымских и ногайских войск
и отвлекавшего часть войск, прежде всего дворянской
конницы, с западного направления;
– недостаточная подготовка полков нового строя.

От войны к «Вечному миру»
Итоги войны
Поляновский мир – июнь 1634
Польша сохраняла за собой Смоленские
земли
Владислав отказался от притязаний на
московский престол и признал
М.Ф.Романова законным царем

Задание

Кто был союзником России по «Священной
лиге»? Почему возник этот союз?
Союзниками России по «Священной лиге» были Священная Римская империя,
Речь Посполитая, Венеция и др. Этот союз возник по причине необходимости
противостоять Османской империи и Крымскому ханству.

От войны к «Вечному миру»
1654-1667 гг. –
Русско-польская война
1667 год – Андрусовское перемирие:
1. Россия вернула Смоленские и
Черниговские, Новгород-северские
земли земли
2. Польша признавала присоединение
Левобережной Украины с городом
Киев к Россией
3. Совместное управление Запорожской
Сечью
4. Киев через 2 года должен быть
возвращен Польше (не вернули)
5. Правобережная Украина и
Белоруссия остались в Польше
6. Антитурецкий союз возник в 1684г.
7. Условия перемирия подтверждены
«Вечным миром» с Польшей в 1686 г.

От войны к «Вечному миру»
Внешняя политика царевны Софьи (16821689)

1686 г. - «Вечный мир» с Речью Посполитой
(присоединение к России Левобережной
Украины, Киева, Запорожья).
Вступление России в «Священную лигу» антитурецкий австро-польско-венецианско(1684г.создан)-русский союз против Турции.

Священная лига. Европейские
страны перед лицом османской
экспансии пытались объединить
свои усилия. В 1684 г. была
создана Священная лига коалиция в составе Австрии,
Польши и Венеции,
рассчитывающая и на поддержку
России.
Именно эта заинтересованность
подтолкнула Польшу на подписание
«Вечного мира» и отказ от Киева, что
привело к прорыву дипломатической
изоляции России и ее сближению с
Польшей, способствовавшему затем
решению основной
внешнеполитической задачи обеспечению выхода к морю.

От войны к «Вечному миру»

В 1684 г. возникает «Священная лига»: против Турции
объединяют свои усилия Австрия, Польша и Венеция
Союзники усиленно приглашали Россию вступить в лигу. Москва
соглашалась при условии окончательного урегулирования
отношений с Речью Посполитой. Начались переговоры, долгие
и мучительные
Давление Австрии, неудачи в войне с Турцией заставили Речь
Посполитую пойти на заключение мира. В 1686 г. Польские
послы подписали в Москве «вечный мир» с Россией
За ней закреплялись Левобережье и Киев, она разрывала
отношения с Турцией и Крымом, вступала в направленный
против них союз
Договор 1686 г. - поворотный пункт во внешней политике России
и Польши. От конфронтации, продолжавшейся не одну сотню
лет, они перешли к мирным, союзным отношениям

Итоги и задачи внешней политики России к середине XVII века

?
Каковы оказались итоги внешней политики России
к середине XVII века?
России удалось отстоять свою независимость,
но не удалось вернуть территории, утраченные
во время Смуты.
?
Какие внешнеполитические задачи стояли
перед Россией во второй половине XVII в.?
Основные внешнеполитические задачи России –
возвращение утраченных территорий
и получение выхода к морю.

3. Борьба со Швецией.

Задание

Какую роль сыграла Швеция в событиях
Смутного времени?
Швеция в событиях Смутного времени Швеция сыграла роль агрессора,
вторгшись на территорию России в самое трудное для нее время и планируя
посадить на русский трон шведского короля.

Борьба со Швецией
Внешняя политика
Алексея Михайловича
(1645-1676 гг.)
1654-1667 гг. –
Русскопольская война
Русскошведская
война 1656–
1661 гг.

Русско-шведская война 1656–1661 гг.

Борьба со Швецией
Русско-шведская война
1656–1661 гг.
Россия рассчитывала вернуть
территории, утраченные по
Столбовкому миру и вновь
приобрести выход к
Балтийскому морю.
1658 г. - возобновилась война
между Россией и Польшей.
1658 г. - Валиесарское
перемирие на 3 года.
между Швецией и Россией.
1661 г. - Кардисский мир со
Швецией.
Во избежание одновременной
войны со Швецией и Польшей
России пришлось вернуть
Швеции все завоевания 1656–
1658 гг.

Сильная Швеция представляла для России
большую угрозу, чем разбитая Польша, вот
почему заключив с ней перемирие, Россия
вступила в войну со Швецией (1656-1658).
Но соперничество с одной из самых
передовых армий Европы оказалось не по
силам русским войскам, к тому же Швеция
подписала в 1660 г. мир с Польшей.
Ввиду невозможности
продолжения войны, Россия в
1661 г. пошла на подписание
Кардисского мира, по которому
возвратила завоеванные ею
земли в Ливонии и вновь
лишилась выхода к морю (т.е.
восстанавливались условия
Столовского мира).

Борьба со Швецией
Причины
Ход военных действий
-Стремление
1656- успешные
России овладеть действия русских войск
прибалтийскими в Прибалтике- взятие
землями и
Нотебурга, Дерпта.
получить выход
1656- неудачная осада
в Балтийское
Риги
море
1657- вытеснение
-Противодействи шведами русских войск
е шведской
из Карелии и Ливонии.
экспансии в
1658 – захват русской
Польше, Литве и
армией Ямбурга,
Украине
неудачная осада Нарвы.
Итог
1661 г.Кадисский
мирный
договор. Россия
отказалась от
завоеванных
земель в
Прибалтике

Борьба со Швецией
Хованский Иван Андреевич князь, крупный военный и
политический деятель второй
половины XVII в. Жестоко
подавил восстание в Новгороде
(1650), возглавлял следствие по
делу о «Медном бунте» 1662 г.,
активный участник Русскошведской 1656-1658 гг. и
Русско-польской 1654- 1667 гг.
войн. После победы восставших
стрельцов в 1682 г. стал главой
Стрелецкого приказа.

Задание

Как в XVII в. складывались отношения
России со странами исламского мира?
Подведите итоги этих отношений. Сделайте
вывод.

В XVII в. отношения России со странами
исламского мира складывались поразному.
Например, с Османской империей,
самой могущественной мусульманской
страной того времени, Россия
неоднократно воевала. В частности, об
этом свидетельствует война 1676-1681
гг. из-за присоединения к России
Левобережной Украины.
Также недружественные отношения
складывались и с Крымским ханством,
вассалом Османской империи.
С Персией, наоборот, отношения были
дружественные, потому, что Персия
была соперником Османской империи.

Россия и страны исламского мира
?
Какие державы являлись
противниками России?
На юге – Крымское ханство
и Османская империя,
на западе – Речь
Посполитая, на северозападе – Швеция.
На южном направлении Россия постепенно осваивала степные районы,
защищая их «засечными чертами».
В 1635-1638 гг. реконструирована Тульская засечная черта,
в 1635–1653 гг. построена Белгородская черта,
в 1650-х гг. – Тамбовская,
в 1679–1681 гг. – Изюмская черта.

Россия и страны исламского мира
«Азовское сидение»
Вид турецкой крепости Азак (Азов)
1637 г. - донские казаки
захватили турецкую крепость
Азов в устье Дона.
Попытки турок отбить Азов не
удались.
1641 г. - к Азову подступила
огромная султанская армия,
казаки обратились за помощью
в Москву.
1642 г. - Россия была не готова к
войне с Турцией.
1642 г. - казаки оставили Азов.
Укрепления Азова были
разрушены, но турки
восстановили крепость,
перестроили ее и окончательно
перекрыли казакам выход в
Азовское море.

Задание

Какова была основная причина первой в
истории русско-турецкой войны?
Основная причина первой в истории русско-турецкой войны – присоединение к
России Левобережной Украины.

Внешняя политика Федора Алексеевича (1676-1682)

Россия и страны исламского мира
Внешняя политика
Федора Алексеевича
(1676-1682)
1676-1681 гг. – русскотурецкая война –
Чигиринские походы –
столкновение на Украине
интересов и Турции.

Россия и страны исламского мира
На Украине
столкнулись
интересы не только
России и Речи
Посполитой, но и
Турции, которая
оказывала
некоторую помощь
Б.Хмельницкому.

Россия и страны исламского мира

В 1676 г. огромная турецко-татарская армия вторгается в
Малороссию. Начинается открытая война между Россией и
Турцией
Русско-украинская армия Г. Г. Ромодановского и И. Самойловича,
гетмана Левобережья, насчитывала 60 тысяч человек; противник
имел вдвое больше. Правда, первая превосходила вторую по
выучке (полки «солдатского строя»), боевому духу, по количеству
и качеству орудий
Турки стремились захватить Киев и Чигирин – политический
центр Украины и посадить в нем своего ставленника Юрия
Хмельницкого
В августе 1677 г. они начали осаду Чигирина. Его небольшой
гарнизон из украинских казаков и русских солдат три недели
героически отражал вражеские атаки, пока не подошли
объединенные русско-украинские полки
Они разгромили под Бужином турок и татар

Россия и страны исламского мира

Летом 1678 г. султан направил к Чигирину 200-тысячную армию.
Ей противостояло 120-тысячное русско-украинское войско
После ожесточенных уличных боев гарнизон организованно
оставил город. Но сражение главных сил русских и украинцев
с турками заставило врага отступить
Австрия и Польша наконец поняли опасность турецкой угрозы.
Они заключают оборонительный антитурецкий союз.
В 1683 г. польский король Ян Собеский под Веной
разгромил большую турецкую армию. После этой победы
Речь Посполитая возвращает себе Правобережную Украину

Россия и страны исламского мира
Затяжная война была
крайне
разорительной для
обеих сторон. Её
завершением стало
подписание в 1681 г.
Бахчисарайского
мирного договора.
Каков её итог?

Россия и страны исламского мира

1681 год –
Бахчисарайский
мирный договор
(Турция и
Крымское ханство
признали переход в
состав России
Левобережной
Украины и Киева.
2. Правобережная
Украина осталась за
Османскй империей
1.

Задание

Как военные кампании России против
Крымского ханства были связаны с русскотурецким соперничеством?
С русско-турецким соперничеством военные кампании России против
Крымского ханства были связаны напрямую: Крымское ханство было вассалом
Османской империи. Победы над крымцами означали борьбу и с Османской
империей.

Внешняя политика царевны Софьи (1682-1689) и князя В.В. Голицына (фаворита)

Россия и страны исламского мира
Внешняя политика царевны Софьи
(1682-1689)
и князя В.В. Голицына (фаворита)
1687 и 1689 гг. - неудачные Крымские
походы во главе с князем В.В. Голицыным.
Несмотря на отсутствие военных побед
Россия получила политический успех,
продемонстрировав Европе свою
растущую военную мощь.

Отношения с Китаем
Местное население Сибири было выносливым,
трудолюбивым, хорошо знало природу; люди отзывчивы
и честны.
Вероисповедание язычество
Основные виды занятий:
Рыболовство
Охота
Оленеводство
Изготовление изделий из кожи

Отношения с Китаем
Варианты колонизации
(мирное освоение):
добровольное
переселение
переселение по указу
царя
ссылка.
Легкость продвижения
была обусловлена
отсутствием на этой
территории
государственных
объединений.

Отношения с Китаем
Русские
землепроходцы
Семен Дежнев
(1605-1673)
Итог
В 1648 г. осуществил плавание вдоль
Чукотского полуострова и открыл
пролив, отделяющий Азию от Северной
Америки
Василий Поярков
1643-1646 гг.- прошел из Якутска по
рекам Лена, Алдан, вышел по Амуру в
Охотское море.
Ерофей Хабаров
1649-1650 гг. Осуществил поход в
(1610-1667)
Даурию, освоил земли по реке Амур
Владимир
1696-1697 гг. предпринял экспедицию на
Атласов
Камчатку, присоединена к России.

В середине XVII в. в Приамурье сблизились границы двух великих государств: России и Китая.

«Амурский вопрос»

Отношения с Китаем
«Амурский вопрос»
1644 г. – приход к власти в
Китае маньчжурской
династии Цин.
50 гг. XVII в. – китайские
экспедиции на Амур.
1678 г. – административное
оформление северовосточных владений,
создание линии
пограничных укреплений –
«Ивовый полисад».

Отношения с Китаем

1608 - Первая попытка
проникнуть в Китай.
Царем Василием
Шуйским
подписывается указ об
отправке посольства к
Алтан-хану и в
Китайское государство.
Но из-за войны
посольство не доехало
до места назначения.

Отношения с Китаем

1618 - Тобольский воевода отправляет в
Китай династии Мин посольство казака И.
Петлина для установления отношений.
1641-1642 - Поездка казака Е. Вершинина
в Китай.
1654-1657 - Посольство Ф. И. Байкова,
потерпевшее дипломатическую неудачу, но
составившее ряд подробных описаний и
документов.
1675-1678 - Посольство Спафария.
Маньчжурская империя Цин, захватившая
Китай, по-прежнему отказывается признавать
русские поселения в Приамурье.
1684 - Атаки маньчжурских войск на русские
поселения, осада Албазина и Нерчинска.

Первые столкновения

Отношения с Китаем
Первые столкновения
1652 г. – нападение на Ачанский острог,
(отряд Хабарова)
1655 г. – штурм Комарского острога (казаки
О. Степанова, служилые люди во главе с
Бекетовым)
1658 г. – осада Албазинского острога
(русские потерпели поражение, вынуждены
оставить острог)

Крепость Албазин – объект главного удара китайцев

Отношения с Китаем
Крепость Албазин –
объект главного удара китайцев

Первая осада Албазина

Отношения с Китаем
Первая осада Албазина
Июнь 1685 г. – осада Албазина
(10 000 маньчжуров, 200 пушек
противостояли 450 русских, 3 пушки)
Русские, во главе с воеводой
Алексеем Толбузиным вынуждены начать
переговоры о капитуляции.
10 июля оставшиеся в живых «наги и босы
и голодны» ушли в Нерчинск.

Вторая осада Албазина

Отношения с Китаем
Вторая осада Албазина
17 июля 1686 г. – вторая осада Албазина,
продолжавшаяся 5 месяцев.
(6,5 тыс. маньчжуров против 826 защитников
крепости)
Ноябрь – в крепости осталось 150 чел.
Май – 66 чел.
Маньчжуры потеряли 1500 чел. в боях, от
голода и болезней.
30 ноября 1686 г. – приказ императора о
снятии осады.

Отношения с Китаем
Федор Исакович Байко́в -
русский государственный деятель
и путешественник. В 1654-1657
был направлен царём Алексеем
Михайловичем в империю Цин,
к императору Шуньчжи, во главе
первого официального русского
посольства для установления
регулярных дипломатических и
торговых отношений.

9 августа 1698 г. в Нерчинск прибыл представитель посольского приказа Федор Алексеевич Головин

Отношения с Китаем
9 августа 1698 г. в Нерчинск прибыл представитель
посольского приказа Федор Алексеевич Головин
(1650 - 1706 годы) Видный деятель
эпохи преобразований. Возглавил
русское посольство для переговоров
с Цинской империей. По возращении
из посольства получил от
правительства чин боярина и стал
одним из сподвижников Петра I. В
Великом посольстве Ф.А. Головин
был вторым лицом после Ф.
Лефорта, имея чин "генерала и
воинского комиссара, наместника
сибирского".

Цели посольства:

Отношения с Китаем
Цели посольства:
Решительно отклонить притязания
маньчжуров на Даурию (Забайкалье и
Приамурье).
Добиться заключения мирного договора.
Разграничить владения обоих государств в
Приамурье
Установить торговые отношения.

Нерчинский договор 29 августа 1689 г.

Отношения с Китаем
Нерчинский договор
29 августа 1689 г.
Русские вынуждены оставить освоенные
земли в Приамурье и разрушить
Албазинский острог;
Определена граница между двумя
государствами (по рекам Аргунь и Шилка);
Узаконена торговля между Китаем и
Россией.

Отношения с Китаем
1689 - Нерчинский договор - первый
договор между Россией и империей Цин,
установивший границу между государствами,
порядок торговли и разрешения споров.
Подписан в ходе посольства Ф. Головина.
Россия отказалась от претензий на значительные
территории южнее Амура, а Забайкалье вошло в
состав России.
Россия и Китай с установлением
дипломатических отношений друг с другом
получали преимущества: взаимовыгодная
торговля, обмен посольствами, знакомство с
культурой народов

Итоги…
В течение XVII в. Россия непоследовательно,
периодически отступая и накапливая силы,
постепенно решала посильные для нее задачи. Но
общий итог ее внешней политики был невелик,
приобретения же доставались максимальным
напряжением сил. Основные стратегические задачи -
выход к морям и воссоединение русских земель остались нерешенными и перешли следующему
веку….

Причины неудач России
При первых Романовых главной внешнеполитической целью России было
возвращение Смоленска и других западных земель.
В течение XVII века Россия установила прочные контакты с большинством
европейских государств, а также с Персией и Китаем. Однако постоянные
русские посольства действовали только в соседних странах. Присоединение
Левобережной Украины к России привело к военным столкновениям с Речью
Посполитой и Османской империей. Русско-шведская война стала неудачной
попыткой получить выход в Балтийское море. На юге продолжалась борьба с
Крымским ханством. Поставленные задачи внешней политики России были
достигнуты частично – возвращен Смоленск и некоторые территории, не
удалось выйти к Балтийскому морю, оставалась угроза южным рубежам
России. «Вечный мир» с Польшей позволил перейти двум государствам от
конфронтации к мирным, союзным отношениям. Причиной, почему не
удалось выйти к Балтийскому морю и ликвидировать угрозу с юга,
можно считать недостаточную военную мощь России, в частности,
отсутствие флота и союзников, а также громоздкий государственный
аппарат, не позволявший царю действовать более оперативно.

Экономическая и военная отсталость
России. В Западной Европе в годы
Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.)
произошли качественные изменения в
организации вооруженных сил, тактике
боя и вооружении; главной ударной силой
стала пехота, усиленная полевой
артиллерией. В России же основу армии
продолжала составлять дворянская
конница, успешно боровшаяся с
"осколками" Золотой Орды, но
неспособная противостоять передовым
армиям Европы.
Зависимость от импорта оружия.
Перевооружение и тактическую
переподготовку армии российское
правительство пыталось обеспечить за счет
ввоза оружия и найма иностранных офицеров,
что ставило ее в зависимость от ведущих
европейских стран. Накануне русско-польской
войны 1654-1667 гг. Россия закупила в
Голландии и Швеции 40 тыс. мушкетов и 20
тыс. пудов пороха, что составило 2/3 ее
вооружения. Положение усугублялось еще и
тем, что единственный морской порт России Архангельск был крайне уязвим со стороны
Швеции, продолжавшей претендовать на
северные русские земли. Эти обстоятельства
предопределили обострение русско-шведских
отношений.

Дипломатическая и культурная изоляция России, которая на Западе
воспринималась как отсталая восточная страна, представляющая интерес лишь
как объект экспансии. Политическая граница Европы того времени проходила по
Днепру.
Таким образом, складывался порочный круг: экономическое и военное отставание
России, культурная изоляция во многом вызывались ее оторванностью от морских
торговых коммуникаций, но совершить прорыв, т.е. преодолеть турецко - польско шведский барьер, стоящий на ее пути к Европе, можно было лишь создав мощную

Libmonster ID: RU-14324

В 1563 г. русскому послу Афанасию Нагому, отправлявшемуся в Крым с дипломатической миссией, дано было странное предписание. Он должен был "беречь накрепко", чтобы хан ни в коем случае не приложил к грамоте с текстом договора "алого нишана", то есть красной печати. Если же настоять на этом окажется невозможно, то послу приказывалось грамоту с такой печатью не брать, "дела не делать" и немедленно возвращаться в Москву 1 . Поражает несопоставимость мелкой канцелярской формальности и неожиданно значительных последствий, которые могло повлечь за собой ее нарушение. В глазах тогдашних политических деятелей цвет печати на дипломатическом документе иногда важнее его содержания. Он настолько важен, что перевешивает все путевые издержки, все бесчисленные поминки хану, его родственникам и вельможам, все тяготы долгого степного пути к грозному крымскому владыке.

Но это загадочное на первый взгляд обстоятельство становится вполне объяснимым, если вспомнить, что на Руси XVI в. красновосковыми печатями скреплялись царские жалованные грамоты, и "алый нишан" на тексте договора облекал этот договор в форму жалованной грамоты, декларируя тем самым свободную волю при его заключении лишь одной стороны - крымской. В подобной форме заключались договоры лишь между суверенными монархами и теми правителями, которые, по крайней мере номинально, признавали свою зависимость. По стереотипам жалованных грамот составлялись, например, договоры Василия III с магистром Пруссии, поскольку последний считался вассалом ("голдовником") германского императора 2 . И красная печать на тексте русско-крымского договора представлялась московским дипломатам совершенно невозможной, потому что в XVI в. в Крыму заявляли претензии на политическое наследие распавшейся Золотой Орды, и крымские ханы всячески пытались, хотя бы внешне, возродить былое зависимое положение русских государей. Титул хана в дипломатических документах всегда писался первым, и чаша с медом или вином выпивалась за его здоровье в первую очередь. Однако если по этим поводам между Москвой и Бахчисараем никогда не возникало никаких существенных разногласий, то любые попытки крымской стороны декларировать не просто неравноправие, но политическую зависимость Москвы встречали жесткое противодействие.

При следовании русских послов на прием к хану крымские вельможи часто бросали под ноги послам свои посохи и требовали плату за право их переступить. В наказах русским посольствам предписывалось ни при каких обстоятельствах "посошную пошлину" не платить и в крайнем случае возвращаться назад, не повидав хана. Даже когда в отчетах русских послов ничего уже не сообщалось о попытках возродить этот полузабытый обычай, призрак его продолжал тревожить умы в Москве, и предостережения по этому поводу следовали с впечатляющим постоянством. Эта принципиальная твердость была, очевидно, вызвана тем, что выплата "посошной пошлины" символизировала зависимое положение посла. В 1516 г., когда русский посол в Крыму Иван Мамонов отказался уплатить ее, ему говорили: "Пошлины на тебе царь не велит взять, а ты молви хоти одно то: царево слово на голове держу". Мамонов на это отвечал: "Хоти мне будет без языка быти, а того никако же не молвлю!" 3 . Значение формулы "держати слово на голове" очевидно: она выражает признание

1 ЦГАДА, Дела Крымские, кн. 10, лл. 89 об. - 90.

2 "Сборник" Русского исторического общества (далее - Сб. РИО), т. 53, 1887, стр. 20 - 21.

3 Сб. РИО, т. 95, 1895, стр. 280.

вассалитета. Так, в 1588 г. один из кабардинских князей писал Федору Ивановичу: "Отец мой мне приказывал слово твое на голове держати и тебе служити" 4 . Интересно в этой связи вспомнить и известное требование хана Большой Орды Ахмата, предъявленное им Ивану III, чтобы великий князь "у колпака верх вогнув, ходил". К. В. Базилевич объяснял это "тем особым значением, которое у монголо-тюркских народов придавалось головным уборам в качестве символа вассалитета или подданства" 5 .

В средние века степень идентификации посла и отправившего его государя была исключительно высока. "Всяк посланник государя своего лице образ носит", - говорили С. Герберштейну русские бояре 6 . Требование, предъявленное Мамонову, должно было продемонстрировать не просто унижение самого посла, но и политическую зависимость его государя. За цветом печати или брошенными на землю посохами крымских мурз скрывались, таким образом, коренные вопросы взаимоотношений двух государств, вопросы их взаимного престижа и государственной идеологии. В каждом элементе посольского обычая, будь то прием в царском дворце, торжественный обед или оформление дипломатического документа, находили отражение идеология и социальная психология высших слоев феодального общества.

Нормы, регулировавшие внешнюю сторону дипломатических сношений, складывались под воздействием династических преданий и местнических установок, претензий Москвы на роль "единственной истинно христианской" державы и воспоминаний о былой унизительной зависимости от ханов. В этих нормах воплотились, причудливо смешавшись, конкретные задачи внешней политики и средневековые представления об идеальном государстве вообще. Создававшийся в течение нескольких столетий посольский обычай Российского государства вобрал в себя многие черты придворных церемониалов и дипломатических норм удельной Руси, Польско-Литовского государства, стран Западной Европы, Византии, татарских ханств, а также некоторые элементы народной бытовой обрядности. Но все эти компоненты получили в нем новую окраску, трансформировались прямо или подверглись переосмыслению, внешне оставаясь неизменными, и в результате сложились в систему глубоко самобытную.

Это было обусловлено прежде всего особенностями развития русского общества конца XV и XVI вв., особенностями выдвижения Российского государства на международную политическую арену. Начало активных международных связей Москвы приходится на эпоху Ивана III, "мстителя неправдам", как называли его затем русские дипломаты времен Ивана Грозного. На Западе Российское государство, только что сбросившее золотоордынское иго, сразу же выступило в качестве равноправного политического и дипломатического партнера. Груз мертвых традиций недавнего прошлого не отягощал отношений, рожденных новой ситуацией. И это новое положение государства в годы правления Ивана III и его ближайших преемников потребовало, естественно, и: новых форм государственной обрядности, утверждающих данное положение. Одной из таких форм явился русский посольский обычай.

Организация внешних сношений Российского государства была неотделима от заботы о его международном престиже. Но забота эта по-разному проявлялась в отношениях с Крымским ханством, с одной стороны, и другими государствами Востока и Запада - с другой. Демонстрируя в Европе величие и изначально суверенный характер своей власти, русские государи в то же время избегали подобных акцентов в отношениях с Крымом, где предшествующие страницы русской истории были слишком хорошо известны. Это обусловило меньшую пышность русско-крымского посольского обычая в целом и отличия его от русско-европейского. Если в первом было главным подчеркнуть независимое положение русских государей, а забота об их престиже не являлась задачей первоочередной важности, то во втором она была поставлена во главу угла всей внешней стороны дипломатических сношений. Официальная идеология диктовала формы государственного быта, которые на этом ос-

4 С. А. Белокуров. Сношения России с Кавказом. Вып. I: 1578 - 1613 гг. (далее - СРК). "Чтения в Обществе истории и древностей российских" (далее - ЧОИДР), 1888, кн. 3, стр. 64.

5 К. В. Базилевич. Внешняя политика Русского централизованного государства (вторая половина XV века). М. 1952, стр. 166.

6 Сб. РИО, т. 35, 1882, стр. 515.

новации могут быть не только истолкованы, но и реконструированы. Так, хотя русско-ордынские посольские книги не сохранились, можно с достаточной уверенностью сказать, что красная печать на тексте дипломатических договоров, "посошная пошлина", первая чаша на торжественных обедах в честь золотоордынских владык и прочие унизительные для достоинства великих князей нормы посольского обычая применялись в сношениях и с Золотой и с Большой Ордой.

В отношениях с Западной Европой подчеркнутая забота о престиже вызвала к жизни строго соблюдавшийся принцип иерархии сношений. Согласно ему, они могли осуществляться лишь на параллельных уровнях власти: царь мог принимать послов и получать грамоты исключительно от самих монархов, да и то не от всех. Так, шведские короли, которых Иван Грозный не признавал "братьями", то есть равноправными государями, ставя им в упрек, что предки их "животиною торговали", - должны были сноситься с царем через новгородских наместников. В то же время он мог получать грамоты не только непосредственно от хана, но от его вельмож, родственников, даже ханских жен и принимал в Москве их представителей, что было совершенно недопустимо в отношениях с Европой. Однако и на одном иерархическом уровне престижность зависела от очередности отправления посольства. Более почетным считалось первоначальное прибытие иностранных послов, особенно в тех случаях, когда речь шла о подписании мирного договора. В 1581 г. русские утверждали, что такой порядок в отношениях с Литвой берет "почин от великого государя, великого князя Дмитрия Донского и от Олгерда короля" 7 . Направить послов первому - значило встать в положение просителя, признать себя побежденным.

Вследствие подобных истолкований обмен посольствами мог заменяться съездами на границе. Однако и на съездах вставала проблема очередности, хотя и в меньшем масштабе. Начинались бесконечные "спорования" о месте переговоров, поскольку каждая сторона предлагала для этой цели свой шатер. В 1616 г. на Дедеринском съезде один конец стола для заседаний находился в русском шатре, а другой - в шведском, причем русские настояли, чтобы в их шатре помещались две трети стола. Сдвинутые вплотную шатры были обращены "вервями" в противоположные стороны, поскольку делегации должны были прибыть с разных сторон. Вначале все сели на свои места, потом раздернули занавес, и тут послы впервые увидели друг друга 8 .

Но посольские съезды были все же явлением относительно редким. В Восточной Европе в XV - XVII вв. тип посла-резидента практически не был известен, и целиком господствовала старая, окказиональная дипломатия, когда государства периодически обменивались посольствами "по случаю". Причем задолго до того, как послы въезжали в царскую резиденцию или переступали порог приемной палаты, они уже начинали испытывать на себе воздействие норм русского посольского обычая.

На "рубеже" послов встречали русские приставы. "Приставы - это наши церемониймейстеры", - писал о них австрийский дипломат Д. Бухау, посетивший Россию в 1575 году 9 . По дороге до Москвы приставы главным образом обеспечивали охрану, снабжение и ночлег послов. Скорость движения посольств зависела прежде всего от темпов заготовки продовольственных припасов. Но иногда послов задерживали либо торопили по политическим соображениям. Само присутствие в Москве одного посольства могло быть использовано для демонстрации другому могущества русских государей. Поэтому, например, в 1590 г. приставу при грузинском посольстве велено было "ехати спешно, чтобы грузинским послом быти у него, государя, при литовских послех" 10 .

Еще в дороге Российское государство должно было предстать перед иностранцами в самом выгодном свете. Г. Штаден писал, что послов к месту аудиенции везут по густо заселенным областям, дабы они не заметили, как запустела страна 11 .

7 ЦГАДА, Дела Польские, кн. 15, л. 266.

8 Сб. РИО, т. 24, 1878, стр. 209.

9 Д. Принц фон Бухов. Начало и возвышение Московии. ЧОИДР, 1876, кн. 4, стр. 55.

10 СРК, стр. 222.

11 Г. Штаден. О Москве Ивана Грозного (записки немца-опричника). Л. 1925. стр. 124.

С третьей четверти XVI в. входит в обыкновение провозить послов через города, переполненные разодетыми дворянами и детьми боярскими. Когда английский посол Р. Ли в 1601 г. должен был проехать через Псков, туда приказано было собрать всех детей боярских, живших в радиусе 20 верст от города 12 . Это имело целью представить Россию государством многолюдным, богатым и процветающим. Недаром во время страшного голода первых лет XVII в., когда тысячи нищих и убогих бродили по дорогам, приставам строго предписывалось не подпускать их близко к посольским станам.

Вступая на русскую территорию, послы полностью переходили на государственное обеспечение. Особенно большое значение придавалось продовольственному снабжению - "корму". Посол был гостем государя, и съестные припасы выдавались ему натурой и обязательно от царского имени. Прикупать добавочное продовольствие считалось "непригожим". Датский посол Я. Ульфельд (1575 г.) рассказывал о жестоком наказании некоего псковича, продавшего немного молока посольским слугам 13 . Количество и ассортимент корма обладали определенной семантикой: ими выражалось расположение государя к послам и поощрялись достигнутые соглашения. Но они же могли явиться средством наказания, инструментом воздействия на послов. Если папскому послу А. Носсевино (1581 г.) давались даже "пряные зелья", то литовским послам, нарушившим в 1563 г. порядок въезда в столицу, приказано было предоставлять съестных припасов "только б им мало мочно сытым быти" 14 . За отказ титуловать Ивана IV "царем" послов лишали особого "почестного корма" или убавляли количество продовольствия вдвое. Австрийский посланник И. Гофман отметил, что ему в аналогичной ситуации два дня не давали ни пищи, ни воды 15 . Впрочем, полное лишение "корма" являлось нарушением обычая, что было недопустимо, поскольку бросало тень не только на послов, но и на самого государя.

В Москве послов помещали на особых подворьях и охраняли чрезвычайно строго. Особенно "берегли" литовские посольства, что было вызвано опасениями шпионажа ввиду постоянной напряженности отношений с Польско- Литовским государством. В 1517 г. литовские послы жаловались Герберштейну, что "как зверей в пустыне, так их стерегут" 16 . Подворье ограждалось тыном. Входы на ночь замыкались решетками. Один из приставов и несколько десятков его людей находились на подворье "безотступно", сменяясь каждые сутки. Сторожей и решеточников меняли раз в неделю. По ночам наряды патрулировали вокруг посольского двора "обходною" улицей. Никто из послов и их свиты не имел права выходить с подворья. Никому не разрешалось с ними разговаривать. Сделавших такую попытку хватали и доставляли в Посольский приказ. Даже поить лошадей послы должны были из колодца, и лишь в случае крайнего возмущения разрешалось водить их на реку. Зимой там устраивали "прорубь великую особную", к которой никого, кроме посольских служебников, не подпускали.

Посольства других государств охранялись менее тщательно. Однако и их не выпускали с подворья до первой аудиенции у царя. Австрийский посол С. Какаш (1602 г.) верно подметил, что строгая охрана послов связана с опасением "умалить достоинство великого князя, если кто другой станет говорить с присланными к нему" 17 . Посол прибывал к государю и именно перед ним должен был предстать в первую очередь. Отсутствие послам "поволности" до первой аудиенции было, по сути дела, средством отстаивания права первого визита. Окончательно это обыкновение применительно ко всем, в том числе и польско-литовским послам, утвердилось лишь в XVII веке.

12 Сб. РИО, т. 38, 1883, стр. 408.

13 "Путешествие в Россию датского посланника Якова Ульфельда в 1575 г.". ЧОИДР, 1883, кн. 2, стр. 11.

14 Сб. РИО, т. 71, 1892, стр. 195.

15 Ю. К. Мадиссон. Посольство И. Гофмана в Ливонию и Русское государство в 1559 - 1560 гг. "Исторический архив", 1957, N 6, стр. 135.

16 "Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностранными" (далее - ПДС). Т. 1. СПБ. 1851, стб. 253.

17 Какаши Тектандер. Путешествие в Персию через Московию в 1602 - 1603 гг. ЧОКДР, 1896, кн. 3, стр. 12.

Особенно ярко забота о престиже русских государей проявлялась в различного рода посольских церемониалах, как придворных, так и протекавших за стенами царского дворца. При въезде послов в столицу им устраивались "встречи": представление новых приставов и передача церемониальных приветствий от государя. При сближении послы и "встречники" должны были сойти с лошадей. Разгорались жаркие споры о том, кому следует сделать это первым, и если ни одной стороне не удавалось обмануть другую притворным намерением спешиться, то все сходили с лошадей одновременно. Речи "встречников", немногословные в начале XVI в., постепенно разрастались, и в 1604 г. русский боярин читал приветствие (по выражению английского посла Т. Смита) но листу, "как великовозрастный ученик, которому стыдно заучивать наизусть" 18 . "Честь", оказываемая послу при "встрече", была прямо пропорциональна расстоянию ее от города. Например, шведских послов встречали в трех верстах от Новгорода, а русских - в пяти верстах от Стокгольма. Равное расстояние было невозможно, поскольку шведские короли не считались "братьями" русским государям. И под Москвой "встречи" шведам устраивались ближе к городу, чем послам других государств. Если литовских послов встречали от "посадцких домов с перестрел", то шведских - "от посадцких домов сажень десеть или пятнадцать".

Для въезда в город и следования на аудиенцию послам предоставлялись лошади, которые затем отбирались. Лошади были в роскошном убранстве - с ЗОЛОТЫМИ нашейниками и поводьями в виде позолоченных через звено серебряных цепочек. Такие же цепочки привешивались иногда к копытам коней. Послам литовским и татарским лошади не присылались, и те прибывали на своих, причем достаточно хороших для того, чтобы украсить процессию и послужить тем самым "чести" государя. У английского посла Ли были больны ноги, и он просил разрешения въехать в Москву не верхом, а в собственном возке. Но ему не только отказали в этом, а и не позволили даже заменить на присланном коне седло 19 . Посол, по-видимому, хотел ехать в седле европейского типа, у которого, в отличие от русских и татарских седел, высокая задняя лука подпирала спину всадника. Отказ сесть на присланного коня или воспользоваться его убранством был равнозначен отвержению царской милости. А милость эта проявлялась всенародно. Недаром когда в 1597 г. тяжело больной австрийский посол А. Дон все-таки добился разрешения въезжать в столицу в карете, то приготовленного для него коня вели впереди кареты 20 .

Самый въезд посольского поезда в столицу и следование его на аудиенцию обставлялись с поражавшей иностранцев пышностью. Улицы, по которым проезжало посольство, заполняли толпы москвичей. Женщины наряжались и румянились, как на праздник. Закрывались все лавки и мастерские. Продавцов и покупателей гнали прочь с Красной площади. Один путешественник начала XVII в. полагал даже все это за величайшее благо для русских, поскольку они, по его мнению, не стесняются работать во все остальные праздники 21 . С третьей четверти XVI в. улицы начинают декорироваться четкими рядами вооруженных стрельцов. В 1586 г., например, стрельцы стояли "по пожару", смягчая неприглядность зрелища обгорелых развалин 22 . Уже Герберштейн правильно понимал назначение всего этого многолюдства - "показать чужестранцам могущество князя, а такими посольствами от иностранных государей явить всем его величие" 23 . Послы в Москве оценивались не только как носители определенных деловых обязанностей, но и как инструмент, с помощью которого народу наглядно демонстрировалось величие царской власти. Чем выше ранг дипломата, тем торжественнее обставлялось следование его во дворец. В 1598 г., когда на престол только что был избран Борис Годунов, австрийскому гонцу М. Шиле было предложено назваться не гонцом, а послом. "Все это делается, - отметил Шиле, - ради

18 "Сэра Томаса Смита путешествие и пребывание в России". СПБ. 1893, стр. 28.

19 Сб. РИО, т. 38, стр. 395 - 396.

20 ПДС, т. 2, 1852, стр. 469.

21 "Путешествие персидского посольства через Россию от Астрахани до Архангельска в 1599 - 1600 г. (Из рассказов Хуана Персидского)". ЧОИДР, 1899, кн. 1, стр. 13.

22 . ЦГАДА, Дела Польские, кн. 17, л. 27.

23 С. Герберштейн. Записки о Московии. СПБ. 1866, стр. 188.

большего стечения народа в почет великому князю" 24 . Не случайно аудиенция Шиле была приурочена к празднованию победы над сибирскими татарами, когда по всей Москве три дня звонили колокола. Всеми этими мероприятиями нагнеталась атмосфера праздника, призванного освятить вступление на престол нового государя.

Въехав в Кремль, послы должны были спешиться на некотором расстоянии от дворцовых лестниц. Литовские послы, считая это "безчестьем", пытались, иногда даже силой, пробиться верхом или в санях к самым ступеням, из-за чего перед царскими палатами вспыхивали жестокие потасовки с применением кнутов и батогов. В приемную палату послы входили двумя путями. Один, более длинный, вел через лестницу и паперть Благовещенского собора, другой - через Среднюю лестницу и Красное крыльцо. Первым шли обычно посланцы христианских государей, вторым - мусульманских. Один датчанин в середине XVII в. писал, будто по Средней лестнице, имевшей всего девять ступеней, "язычники и турки" проводятся для того, "чтобы показать им, собакам, кратчайший путь" 25 . Скорее, однако, это было связано с нежеланием проводить мусульман по соборной паперти. Возможно, что какую-то роль сыграло здесь и то, что цифра 9 считалась у тюркских народов счастливой (подарки на мусульманском Востоке должны были подноситься "в девяти статьях"). Если в отдельных случаях по Средней лестнице проводили христианских послов, это являлось знаком нерасположения к ним со стороны царя.

Важную роль в системе придворного церемониала играли "встречи", отличные по форме и по функциям от "встреч" перед посадом. Их количество колебалось в зависимости от оказываемой посольству "чести", но обычно не превышало трех. Ранг "встречников" повышался по мере приближения послов к дверям приемной палаты, что символизировало подъем по ступеням придворной иерархии и постепенное приближение к государю. Место аудиенции внутри дворца никак не зависело ни от политической обстановки, ни от расположения царя к послам, но важен был прием именно во дворце. Когда Елизавета Английская в 1584 г. беседовала с русским гонцом в саду, это вызвало недовольство в Москве. Королеве пришлось оправдываться, что у нее "огород честной, прохладной", и в нем "нет ни луку, ни чесноку" 26 .

Царский престол стоял с восточной стороны приемной палаты, недалеко от "красного угла" с иконами богоматери и св. Николая. Так же располагался императорский престол в Магнавре, приемной зале византийских императоров. Престол польского короля находился у стены в центре палаты. Трон царя был приподнят над полом на несколько ступеней, образовывавших так называемый "маестат". Уже при Василии III рядом с этими ступенями стояли рынды с топориками, положенными на плечи лезвиями вверх и остриями к залу. Обычно их было четверо, а на менее торжественных приемах - двое. У трона Лжедмитрия I, который всеми способами подчеркивал законность своего восшествия на престол, кроме рынд с топориками стояли еще двое: один с обнаженным мечом, другой-с державой или скипетром. Присутствие вооруженной охраны было удивительно для европейцев тем более, что послы должны были представляться без оружия. Бояре так объясняли Поссевино символический характер этого обыкновения: "Оружники около государей стоят - то государей: чин да и гроза" 27 . Рынды были символом величия и могущества русских государей, и именно поэтому вплоть до конца XVI в. о них не упоминается па приемах крымских послов.

Некоторые иностранцы писали в начале XVII в. о стоявшей рядом с престолом особой пирамиде для знаков царской власти. А Иван Грозный часто вместо этих символов не расставался на посольских приемах со своим любимым посохом из слоновой кости. В 1579 г. на приеме литовского гонца "с левую руку у государя стоял индрогов посох в златом месте" 28 . Справа от царя сидел наследник престола, символизируя собой будущность династии. Возле трона стояли наиболее близкие государю

24 "Донесение о поездке в Москву придворного римского императора Михаила Шиле в 1598 г ". ЧОИДР, 1875, кн. 2, стр. 4 - 5.

25 "Два сватовства иноземных принцев к русским великим княжнам в XVII столетии". ЧОИДР, 1867, кн. 4, стр. 9.

26 Сб. РИО, т. 38, стр. 171.

27 ПДС, т. 10, 1871, стб. 224.

28 ЦГАДА, Дела Польские, кн. 10, л. 507 об.

лица. Посольские дьяки размещались на одном уровне с рындами. Всесильный временщик Годунов вставал рядом с тронем Федора Ивановича, выше рынд, а иногда даже держал "царского чину яблоко золотое".

Русские государи стремились подавить иностранцев также роскошью своего одеяния. Они восседали на троне в "саженых", то есть усаженных золотом и самоцветами шубах, в таких же шапках и с золотыми цепями на груди. Это убранство отдельными деталями напоминало послам-католикам одеяние римского папы. Почти столь же пышно одевались присутствовавшие на приеме бояре. В одном наказе времени Василия III им предписывалось быть одетыми так, "чтобы видети их было цветно" 29 . "Болшее" царское платье было неимоверно тяжелым. Если Иван Грозный еще выдерживал вес обременявших его драгоценностей, то для хилого Федора Ивановича или для Бориса Годунова в последние годы его жизни это было довольно трудной задачей. Поэтому послов просили как можно быстрее говорить свои речи и не затягивать аудиенции. Но заменить такое платье более легким не позволяли соображения престижа.

В "меньшем" платье принимали обычно только гонцов. Правда, в знак траура и печали Грозный надевал "обычнее" платье на приемах послов. Это произошло всего два раза: в 1571 г. после сожжения Москвы Девлет-Гиреем царь в таком костюме принял крымского гонца Девлет-Еильдея и в 1582 г., вскоре после убийства царем своего старшего сына, "обычнее" платье государя наблюдал А. Поссевино 30 . Одежда царя часто выражала определенное политическое содержание. Так, в 1567 г., когда назревала война с Польско-Литовским государством, Иван IV на приеме литовского посланника сидел в доспехах 31 .

В сенях обычно встречал послов окольничий, который должен был с ними "видетись не встречею". Он вводил послов в палату и объявлял, что они государю "челом ударили". Послы при этом кланялись. Когда вызванные из долгой муромской ссылки шведские послы в 1570 г. упали перед Иваном Грозным на колени, тот велел им подняться, заявив: "Я владыка христианский и не хочу, чтобы вы падали наземь передо мною!" 32 . В то же время крымские послы в Москве часто на аудиенции "сидели на коленках". Однако это вовсе не означает унижения крымских дипломатов, а через них и их повелителя. Такая поза была не коленопреклонением в собственном смысле слова, а именно сидением по восточному обычаю на подогнутых под себя коленях. В той же позе располагались на приемах у крымских ханов и русские послы, против чего в Москве решительно начали возражать лишь в начале XVII века.

Европейским послам на приеме ставилась скамья - одна из форм царской милости, которой удостаивались далеко не все. Во время военных действий, например, литовские гонцы выстаивали на ногах всю аудиенцию. "Честь" выражалась не только самим фактом предоставления скамьи, но и близостью ее к царскому трону. Когда в 1517 г. Герберштейн прибыл на аудиенцию вместе с литовскими послами, им была поставлена одна скамья. Она стояла дальше от трона, чем в тех случаях, когда Герберштейн бывал на приеме один, но "того поближь к великому князю, как литовские послы саживались наперед того" 33 . Это соотношение расстояний связывалось с тем, что австрийскому посланнику оказывалась большая "честь", нежели посланцам Сигизмунда I. Прием крымских дипломатов проходил в более обыденной обстановке: особой скамьи им не ставили, но иногда сажали "в лавке от околничего места", шедшей вдоль противоположной от трона стены 34 .

Особую роль в церемониале аудиенции играло целование послами руки царя. Этот поцелуй демонстрировал царскую милость, и потому так важна была последовательность его в ряду других элементов, составлявших церемониал посольских приемов. В Москве лишь в исключительных случаях послам предоставлялась возможность вначале произнести официальные речи, а затем "быть у руки". Обычно все

29 Сб. РИО, т. 95, стр. 94.

30 ЦГАДА, Дела Крымские, кн. 13, л. 402 об.; ПДС, т. 10, стр. 265.

31 Сб. РИО, т. 71, стр. 555.

32 Ф. Аделунг. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 г. и их сочинений. Ч. I. М. 1864, стр. 159.

33 ПДС, т. 1, стб. 260.

34 ЦГАДА, Дела Крымские, кн. 21, лл. 102, 327.

шло в обратной последовательности. В то же время русские послы за границей отказывались целовать руку принимавшего их монарха ранее произнесения титула царя. "Не объявя нам царского величества имяни, к руце ходити непригоже!" - говорили в 1595 г. в Вене московские дипломаты 35 . Рукопожатие практиковалось редко. Но и оно осмысливалась как разновидность царской милости. Собственно рукопожатие применялось лишь в отношениях между равными. Послам разрешалось "подержать" царскую руку. Не случайно в 1602 г. датчан предупредили, чтобы они жали руку царя "по-русски, слабо, а не тискали бы, как это делают немцы" 36 . Мусульманские послы царскую руку не целовали. Вместо этого государь возлагал им на голову ладонь. Любопытно, что в 1582 г. Иван Грозный возложил однажды ладонь на голову Поссевино 37 . На других приемах папский посол целовал руку царя, но был лишен этой милости в день известного диспута о вере, когда царь не сдержался и назвал папу римского "волком". В данном случае через нарушение принятого церемониала царь подчеркнул вероисповедные различия.

Если целование царской руки было прежде всего "честью посольской", то обращенный к послам вопрос царя о здоровье приславшего их монарха - "честью государской". Во время военных действий литовских послов звали к руке, но вопроса о здоровье короля не задавали. В мирное время из-за нерасположения государя к послам могла сложиться прямо противоположная ситуация. "Честь государская" и "честь посольская" отнюдь не всегда были идентичны, и часто одна демонстративно проявлялась в ущерб другой. Самый вопрос о здоровье русские государи могли задать в шапке или без нее, стоя, сидя или "приподывся мало". Градация поз государя строго соответствовала его отношению к тому или иному монарху. По сути дела, физическое положение царя при задавании этого вопроса выражало его действительное положение в межгосударственной иерархии. Иван Грозный не признавал "братом" шведского короля, Федор Иванович - грузинского царя, и вопросные слова об их здоровье они произносили, не вставая с места.

Русские государи задавали послам церемониальные вопросы, звали их к "руце", приглашали к столу, однако личных переговоров с иностранными дипломатами не вели. Если при Иване III и Василии III это правило соблюдалось еще не очень строго, то Иван IV через бояр заявил английскому послу Дж. Боусу в 1584 г.: "У нас издавна того не ведетца, что нам, великим государем, самим с послы говорити" 38 . Осознание российской верховной властью возросшего ее значения привело к тому, что личная беседа царя с подданными другого государя стала восприниматься как "убавление царского имяни". Правда, в экстраординарных случаях Иван Грозный позволял себе разговаривать с послами лично. Перед западноевропейскими дипломатами это нарушение нормы никак не рекламировалось, но перед литовскими, прекрасно знакомыми с сущностью данной нормы, пренебрежение ею выставлялось как "подвиг смирения": царь подчеркивал, что говорит с послами, "презрев свою царскую честь" 39 .

При Иване IV наблюдаются отдельные нарушения посольского обычая. Придя в ярость от упорства ливонских послов, царь рвал на себе одежды. А разгневавшись на послов Сигизмунда II Августа, он призвал на аудиенцию шута и заставил его передразнивать изысканные поклоны польских шляхтичей. Шут, очевидно, не сумел выполнить задание достаточно смешно, поскольку царь сам взялся показывать ему, как это нужно делать 40 . Но эти вопиющие нарушения церемониала были вызваны необузданным темпераментом царя. Ни до, ни после него подобные ситуации не повторялись. В целом же с развитием русского посольского обычая его нормы ужесточались. Свободное поведение царя на аудиенции, например, становилось попросту невозможным: слишком велика была символическая нагрузка каждого его жеста или

35 ПДС, т. 2, стб. 330.

36 А. Гюльденстиерне. Путешествие его княжеской светлости герцога Ганса Шлезвиг-Голштинского в Россию. ЧОИДР, 1911, кн. 3, стр. 17.

37 ПДС, т. 10, стб. 308.

38 Сб. РИО, т. 38, стр. 113.

39 Там же, т. 71, стр. 289.

40 "Книга посольская Метрики Великого княжества Литовского". Ч. I. М. 1843, стр. 292.

слова. Государь представал перед иностранцами как живое воплощение высшей власти - почти совершенно неподвижный и хранящий торжественное молчание.

Уже сама аудиенция у государя считалась "честью", которой удостаивались отнюдь не все иностранные дипломаты. Поэтому после нее приставы говорили фон Бухау, что он не может теперь печалиться 41 . В глазах современников церемония приема была священной, поскольку в ней участвовал сам государь. Этим и обусловлена призванная поразить воображение чрезвычайная торжественность и пышность ее, достигшая расцвета к концу XVI века. Собственно дипломатические переговоры велись в так называемой "ответной палате". Царь на них не присутствовал, но в затруднительных ситуациях к нему ходили за советом. В XVII в. в стене палаты был устроен специальный тайник, откуда цари могли следить за ходом переговоров.

Польский политический философ конца XVI в. К. Варшевицкий разработал систему строгого соответствия между личными качествами посла и страной, куда тот должен быть отправлен. В Турцию он советовал посылать людей отважных и не скупых; в Рим - набожных, но лучше светских, чем духовных; послы в Италию должны обладать хорошими манерами, в Германию - упорством, во Францию - быстрым умом, в Англию - достоинством, в Испанию - скромностью. В Москву он советовал посылать людей предусмотрительных и способных вести долгие торги 42 . Действительно, процедура переговоров с польско-литовскими послами напоминала тогда торг. Вначале русские обычно требовали себе назад Киев, Витебск и т. д. Послы, в свою очередь, настаивали на передаче им Новгорода, Пскова и других городов, заведомо принадлежащих Москве. Таковы "высокие речи", знаменовавшие начальный этап переговоров. Постепенно обе стороны "спускали в речех", пока не приходили к "посредствию", то есть к чему-то среднему между первоначальными требованиями, итогу желаемого и возможного. Согласиться же полностью на требование противной стороны считалось "безчестьем". Так, в 1522 г. литовские послы предложили срок перемирия в 10 лет, бояре - в два-три года. Послы назвали новые сроки - от восьми до шести лет, бояре - четыре года. В результате было найдено "посредствие", и перемирие заключили на пять лет 43 .

При ведении переговоров русские дипломаты обращались к документам архивов, летописям, западным хроникам. Кроме того, роль аргументов играли цитаты из священных текстов, с помощью которых политического противника стремились представить и религиозным преступником, а также исторические "притчи". Когда в 1568 г. литовские послы потребовали передачи им Полоцка, освобожденного в 1563 г. русскими войсками, бояре иллюстрировали безрассудность этого требования следующей историей: некий "философ Иустин", вознамерившийся "поискати премудрости свыше всех философ", ехал берегом моря и увидел отрока, копавшего в песке яму; на вопрос философа он ответил, что хочет голыми руками наполнить ее морской водой; философ усмехнулся: "Младенчески еси начал, младенческое и совершаешь!"; на это отрок возразил, что "младенчески" рассуждает сам Иустин, задумавший стать мудрее всех философов; затем загадочный отрок исчез, "и невидимо бысть отроча" 44 . Послы должны были почувствовать очевидное сходство между собственными претензиями на возвращение Полоцка и претензиями незадачливого философа. Порою русские послы прибегали даже к притчеобразным действиям, долженствующим подтвердить их мысль. Так, в 1575 г. на русско-шведском посольском съезде кн. В. И. Сицкий бросил на землю свой посох, заявив, что так же не может изменить что-либо в данном ему царском наказе, как этот посох не может сам собой подняться с земли 45 .

Переговоры венчались составлением документов, оформлявших достигнутую договоренность. Русские государи "договорных грамот" не подписывали, подпись ставил лишь составлявший текст посольский дьяк. "Даже и простые люди, - отмечал на-

41 Ф. Аделунг. Указ. соч., стр. 194.

42 K. Warszewicki. O posle i poselstwach. Warszawa. 1935, str. 193 - 194.

43 Сб. РИО, т. 35, стр. 632.

44 Там же, т. 71, стр. 659 - 660.

45 "К истории сношений России со Швецией при царе Иване IV. (Протокол мирных переговоров, веденных на реке Сестре 3 июля 1575 г.)". ЧОИДР, 1895, кн. 2, стр. 11.

блюдательный Бухау, - обыкновенно предпосылают имена свои письмам, а подписываться считают для себя позорным" 46 . И в дипломатических документах имя и титул государя предшествовали тексту. Подпись, поставленная у нижнего края грамоты, "безчестила" государя. Ведь в этом случае его имя оказывалось написанным после иных упоминавшихся в тексте имен. Даже печати иностранных монархов не должны были находиться выше царского титула. Так, Василию Тюфякину в 1595 г. предписывалось настаивать в Иране, чтобы "нишан бы свой шах велел приложити к докончалной грамоте внизу, а не вверху". Лишь в самом крайнем случае посол мог позволить шаху приложить печать "в стороне, осереди грамоты" 47 . Печать царя являлась символом его власти и на одном документе могла соседствовать лишь с печатью другого государя. В 1532 г. русские не разрешили литовским послам привесить к грамоте свои печати, потому что "против великого князя печати их печатем быти непригоже" 48 .

Печать атрибутировала текст договора, но гарантию выполнения его условий давала только присяга государя, скрепляемая крестным целованием, - "правда". Такая присяга негласно осуждалась церковью. Недаром царские духовники никогда не присутствовали при ней в XVI в., и в отдельные сезоны, связанные с выполнением религиозных заповедей, она была вообще невозможна. "Ныне у нас говенье, - говорил в 1519 г. Василий III крымскому послу, - и мы в свое говенье правды никому не даем" 49 . При совершении крестного целования оба экземпляра договорных грамот складывались вместе на блюде, а сверху возлагался крест. Непосредственно под крестом лежал экземпляр договора, составленный от лица того государя, который приносил присягу. В Москве царь клал "свое слово наверх, а королево - на низ". Польский король складывал грамоты в обратном порядке. Важным было именно физическое взаимодействие креста и текста договора. По сути дела, выполнялся магический обряд, смысл которого заключался в установлении через посредство "высших сил" особой связи между обещанием и личностью дающего обещание. Обряд должен был выполняться по всем правилам: послам предписывалось следить, чтобы присягающий монарх целовал крест "не в подножье и не мимо креста, да и не носом" 50 , а иностранным государям и послам предписывалось приносить присягу "по их вере". Целование креста могло заменяться целованием другого священного символа. Если русские целовали крест "воздвизалный", сделанный из дерева и используемый в праздник Воздвиженья, а польские короли-католики целовали хрустальный крест, то протестанты целовали евангелие. Для большей надежности в 1562 г. русские послы в Дании потребовали даже, чтобы король поцеловал евангелие на той странице, где изображен крест 51 .

Но любой священный предмет должен был соприкасаться с текстом договора, что означало признание истинности текста. Поэтому в те годы, когда в Польско- Литовском государстве не признавали царского титула Ивана Грозного, король старался приносить присягу лишь на одном своем экземпляре договора. В русском экземпляре был написан царский титул, в литовском - нет, и присяга короля на обеих грамотах свидетельствовала бы о признании этого титула. Именно поэтому русские дипломаты были так непреклонны, когда требовали совершения крестного целования королем на обеих грамотах. Как и в случае с красной печатью крымского хана, бессмысленное на первый взгляд упрямство вызвано было не мелочной заботой о сохранении традиции, а радением о престиже государя. За мелочами церемониала вставали проблемы идеологии государства и его политики.

Непременным условием дипломатических сношений в сознании русских людей XVI в. было отправление и получение поминков. Наиболее частыми русскими поминками служили меха и охотничьи птицы. Любопытный подарок отправил в 1488 г.

46 Д. Принц фон Бухов. Указ. соч., стр. 68.

47 "Памятники дипломатических и торговых сношений Московской Руси с Персией". Т. I. СПБ. 1890, стр. 359.

48 Сб. РИО, т. 35, стр. 857.

49 Там же, т. 95, стр. 661.

50 Там же, т. 71, стр. 771.

51 Ю. Щ[ербачев]. Два посольства при Иоанне IV Васильевиче. "Русский вестник", 1887. N 7. стр. 116.

Иван III Матиашу Корвину, венгерскому королю: "соболь черн, нототки у него золотом окованы, с жемчюги, двадцать жемчюгов новогородцких на всех нотах" 52 . Западные поминки в Москву таковы: различное вооружение (от рогатины, присланной Конрадом Мазовецким в 1493 г., до шпаги с вделанным в эфес пистолетом, которую в 1661 г. прислал Ивану Грозному шведский король Эрик XIV), доспехи, кубки, часы. Иногда в качестве подарков выступали экзотические предметы или животные - привезенная фон Бухау трубка; подаренный австрийским императором попугай; присланный Ивану Грозному слон, о печальной судьбе которого ярко рассказал Штаден. Русские же государи направляли поминки лишь тем правителям, с которыми находились в дружественных отношениях. Например, в русско-литовской дипломатической практике монархи не обменивались поминками с 1549 г., когда литовское посольство не признало царский титул Ивана IV, и до смерти последнего в 1584 году. В то же время послы обеих сторон неизменно подносили подарки "от себя".

Отвержение поминков, направленных от имени государя, являлось признаком обострения политической обстановки, но отказ от посольских даров - лишь знаком нерасположения к самим послам. Нередко в Москве принимали дары иностранных государей, отвергая в то же время посольские, и наоборот. Иногда, однако, подарки послов возвращались дарителям вместе с царским "жалованьем", что было связано с демонстрацией богатств царской казны. Недаром в 1604 г. бояре говорили грузинским послам, что у Бориса Годунова "столко ево царские казны, что Иверскую землю велит серебром насыпать, а золотом покрыть, да и то недорого" 53 . Человеком средневековья (не только русским) щедрость государя воспринималась как существенный признак его "чина", и ответное "жалованье" царя послам непременно должно было превосходить стоимость посольских даров. Когда в 1570 г. один из посольских дипломатов заявил, что дары, присланные ему взамен подаренной царю лошади, малоценны, то Иван Грозный в гневе приказал зарубить эту лошадь 54 . Таким поступком царь не просто оскорбил посла, но и отвел от себя упрек в недостойной государя скупости.

Если для татарских ханов поминки служили статьей государственного дохода, то для русских они были прежде всего формой выражения "чести" государя. Значение имели не поминки сами по себе, а факт преподнесения, всенародная их демонстрация. Поэтому австрийца Шиле посольский дьяк В. Я. Щелкалов заранее снабдил подарками, которые Шиле от своего имени должен был вручить Борису Годунову. Эта операция была проделана в глубочайшей тайне, и мнимые поминки торжественно пронесли по улицам в Кремль три человека в немецком платье, специально для этой цели направленные к австрийскому дипломату 55 .

Посольский обычай Российского государства XVI - XVII вв. прежде всего был направлен на выражение "чести" всех участников дипломатических церемоний 56 . Древнерусская "честь" и современный "почет" - отнюдь не синонимы. Для человека средневековья понятие "чести" носило специфический характер. "Честь" можно определить как соответствие между местом человека в любой искусственной системе (будь то посольская аудиенция, пир или воинский смотр) и местом его в реальной системе международной и внутригосударственной иерархии, причем соответствие должно было соблюдаться и по отношению к символизирующим данного человека предметам. Выполнение норм посольского обычая, призванных обеспечить такое соответствие, не было простой данью традиции, а гарантировало поддержание царского престижа как за рубежом, так и в самой России.

Посольский обычай являлся своебразным средством идеологического воздействия русской государственной власти на иностранцев и собственных подданных. Именно поэтому на Западе возник о нем ряд легенд, так или иначе использовавшихся в антимосковской пропаганде. Источником подобных легенд чаще всего вы-

52 ПДС, т. 1, стр. 171.

53 СРК, стр. 378.

54 Сб. РИО, т. 71, стр. 786.

55 "Донесение о поездке в Москву придворного римского императора Михаила Шиле в 1598 г.", стр. 2 - 3.

56 Н. И. Веселовский. Татарское влияние на русский посольский церемониал в московский период русской истории. СПБ. 1911.

ступало Польско-Литовское государство, что было обусловлено вековым его соперничеством с Москвой из-за западнорусских земель. Поляки и литовцы часто сопровождали западных послов в Россию и служили им переводчиками. Сведения о загадочной Московии, которую один итальянец начала XVI в. уподобил "иным мирам Демокрита", также черпались западноевропейцами обычно из латинских сочинений польских авторов, да и легенды о русском посольском обычае нередко возникали в польско-литовской публицистике, направленной против Российского государства. К их числу относится, в частности, история о том, как Иван Грозный приказал гвоздями прибить шляпу к голове некоего посла, отказавшегося обнажить перед царем голову. Впервые об этом происшествии услышал в 1614 г. при дворе Габсбургов русский посланник Иван Фомин 57 . И не случайно бродячий сюжет о прибитой шляпе, имеющийся, например, в "Повести о Дракуле", был привязан к русской действительности после событий "Смутного времени", когда на Западе обострились антимосковские настроения. Этот анекдот воспринят исследователями нового времени не всерьез.

Больше "повезло" легенде об умывальнике, из которого царь обмывал руку после поцелуя ее послами-католиками. Упоминали о нем только Герберштейн и Поссевино, но ни тот, ни другой этой процедуры не видел. Нетрудно заметить, что МИССИИ, с которыми прибыли в Россию эти два дипломата, схожи. Оба они выступали посредниками в мирных переговорах между Москвой и Польско- Литовским государством. Кроме того, и с сопровождавшими Герберштейна в 1526 г. папскими послами, и с Поссевино римский престол связывал надежду использовать посредничество для обращения русских государей в католичество. Естественно, что в Вильне стремились продемонстрировать неосуществимость этих надежд, склонив посредников к отстаиванию прежде всего литовских интересов. Потому-то в беседах с ними усиленно муссировалась легенда об унизительном для достоинства католиков рукомойнике. На пути осуществления миссионерских планов Поссевино рукомойник стал значительным препятствием, и папский посол письменно попросил Ивана IV отказаться от него. Русские ответили: "Того у нас не ведетца, как живут послы или посланники, и государь бы руки умывал тех для послов, вставя которую нечистоту про государей их; то сам, Антоней, все у государя нашего видел еси и не одинова, как у государя был многижда на посольстве" 58 . Герберштейн же, на которого ссылался Поссевино, писал об умывальнике с чужих слов 59 .

В Литве и Польше стремились принизить значение русских государей, показав несостоятельность их претензий на роль изначально суверенных монархов. Литовские послы часто напоминали русским дипломатам об унизительных временах татарского владычества на Руси. Крымские же ханы, претендовавшие на политическое наследие Золотой Орды, находили в Литве полную поддержку. В 1517 г., например, литовский посол говорил Мухаммед-Гирею: "Помнишь, царь, сам из старины - которой князь великой московской царю братом был? А нынеча князь великой московской и тебе, царю, братом чинится!" 60 . Именно в подобных устремлениях берет начало легенда о церемониале приема в Москве татарских послов. Согласно этой легенде, еще Иван III должен был подносить восседавшим в седле ханским посланцам чашу кумыса и даже слизывать пролитые ими капли с гривы коня. В случае, если подобный церемониал существовал в действительности, крымские ханы, несомненно, делали бы попытки его возрождения. В 1571 г., когда после опустошительного набега Девлет-Гирея на Москву вернулись, казалось, худшие времена золотоордынского ига, крымский гонец Девлет-Кильдей повел себя на аудиенции вызывающе и в качестве поминка привез царю "дар безчестный" - нож. При входе в приемную палату он не ударил царю челом, а Иван Грозный в своей грамоте передал хану не "поклон", как обычно, но "челобитье" 61 . Однако чаша с кумысом была бы на этом приеме все же невероятна. Недаром эта легенда всплывала в периоды обострения русско-литовских отношений, и через сто с лишним лет после поведавшего ее Яна Длугоша Стефан

57 ПДС, т. 2, стб. 1168.

58 Там же, т. 10, стб. 332.

59 С. Герберштейн. Указ. соч., стр. 189.

60 Сб. РИО, т. 95, стр. 360.

61 ЦГАДА, Дела Крымские, кн. 13, лл. 402 об., 411.

Баторий напомнил Ивану IV, что его предки слизывали молочные капли с гривы татарских кобылиц.

Многие иностранцы писали, что русские государи, переодевшись в простое платье и смешавшись с толпой собственных подданных, любят наблюдать пышный церемониал въезда в столицу иностранных посольств. Первая легенда об этом державном маскараде тоже содержится в польском описании посольства Л. Сапеги к Борису Годунову в 1600 году 62 . На первый взгляд она совершенно безобидна. Тем не менее она должна была создать представление о московском дворе как о бедном, ибо самому государю зрелище посольского поезда казалось настолько захватывающим, что заставляло его забыть о собственном достоинстве и "чине". Описания европейцами русского посольского обычая вообще изобилуют неточностями и преувеличениями. Иногда, как у Р. Барберини (1565 г.) или Я. Ульфельдта, они достаточно выразительно демонстрируют недоброжелательность автора к России, высокомерное презрение ко всему русскому и отсутствие желания понять чужую систему взглядов. Но отдельное преувеличение - это еще не устойчивая легенда, кочующая из сочинения в сочинение. Показательны именно легенды, направленные не против посольского обычая как такового, а против того содержания, которое выражалось средствами посольского обычая. Идеологическая насыщенность его норм обусловила возможность использования легенд о русском посольском обычае в антимосковской публицистике.

Посольский обычай отнюдь не был пребывавшей в неизменности, раз и навсегда сложившейся системой церемониала и дипломатических норм. Обслуживая конкретные потребности общества, он изменялся и развивался в тесной взаимосвязи с его идеологией и социальной психологией. Не будучи письменно оформлен и опираясь лишь на условный ряд прецедентов, посольский обычай опосредованно выражал живую политическую реальность. Так, в начале XVII в., когда изменилось соотношение сил между Москвой и Крымским ханством, окончательно исчезли многие унизительные для русских государей элементы былой русско-крымской дипломатической практики. Но когда в третьей четверти XVII в. были заключены первые договоры со Швецией и Речью Посполитой о посольском церемониале, это лишило его способности к саморазвитию при иллюзии неизменности. Данные договоры закрепили уже сложившееся положение: в тот период посольский обычай неуклонно приближался к дипломатическому протоколу нового времени.

В целом посольский обычай Российского государства XVI - начала XVII в. повторил общую судьбу средневекового этикета: из "явления идеологического принуждения" он стал "явлением оформления государственного быта" 63 . Хотя пышность отдельных его элементов и возросла, но семантика их стала более расплывчатой, и в XVII столетии на первый план выступили эстетические, зрелищные моменты.

Однако на протяжении всего XVI в. многие элементы посольских норм и церемониалов в России все еще выражали реальную систему общественных отношений (конечно, в том виде, в каком эта система мыслилась современниками и творцами посольского обычая). Без этого невозможны были бы собственно дипломатические связи. Как православным предписывалось умирать "за едину букву аз", так русские дипломаты даже с риском для себя должны были отстаивать нормы посольского обычая, ибо за условностями церемониала вставали вопросы политики государства, его идеологии, престижа верховной власти.

. Yandex

Среди историков существуют различные мнения о том, традиции какой страны повлияли больше всего на характер придворного посольского обычая Кремля XV-XVII вв. Одни исследователи говорят о влиянии Золотой Орды, в течение двухсот лет насаждавшей свои порядки на Руси, другие, в свою очередь, полагают, что основы церемониала закладывались под влиянием Византии. Многие же считают, что только Европа могла дать пример для русских «варваров». Иностранцы, в свою очередь, видели сходство основополагающих кремлевских правил общения с дипломатами с церемониалами восточных стран, в частности, Персии и даже Китая.

Проведенный сравнительный анализ норм московского обычая с опытом, привнесенным из других источников, приводит к выводу о том, что самобытность русской церемониальной практики кроется именно в многообразии повлиявших на ее формирование факторов. Русь в силу своего географического положения всегда ощущала на себе влияние и Европы, и Азии, одновременно воспринимая тот иностранный опыт, который отвечал запросам русской политической элиты в конкретные исторические периоды. В то же время важное значение играли опыт, накопленный междукняжеской дипломатией удельного периода, культурные традиции Руси, влияние православия.

Собственно посольский обычай при Московском дворе стал складываться в стройную систему протокольных норм при великих князьях Иване III и Василии III Ивановиче, т.е. в конце XV - начале XVI вв. Именно в этот период сформировались все исторические условия, приведшие к возвышению Московской Руси, ее собиранию в единое сильное государство, ставшее равноправным партнером и самостоятельным игроком на международной арене.

Этому способствовали и сильная личность Ивана III, и его женитьба на племяннице последнего византийского императора Софье (Зое Палеолог), и освобождение от ордынского ига в 1480 г., и принятие на себя Москвой роли оплота и твердыни православия после завоевания турками Царьграда (Константинополя) в 1453 г. Все эти факторы, сложившись воедино, привели к формированию новой самостоятельной внешнеполитической линии, направленной на защиту интересов Москвы, на возвращение исконно русских земель, Киевской Руси - «земель отчичей и дедичей», на налаживание по возможности дружеских связей с иностранными государствами. В результате такой активной внешнеполитической деятельности, по словам С.М. Соловьева, «державы Западной Европы узнают, что на северо-востоке существует обширное, самостоятельное Русское государство кроме той Руси, которая подчинена польским королям, и начинают отправлять в Москву послов, чтоб познакомиться с новым государством и попытаться, нельзя ли употребить его средства для общих европейских целей» Соловьев С.М. «История России с древнейших времен». - М.: ООО «Изд-во АСТ». - T. V.; Харьков: «Фолио», 2001. - С. 7.. С этого времени, то есть с последней четверти XV в., начинается интенсивный и регулярный обмен послами между Москвой и иностранными державами.

Все это вынуждало великих князей и бояр скорейшим образом вырабатывать такой посольский церемониал, который бы отвечал новому образу русских государей. При этом церемониал эволюционировал от патриархальной простоты времен царствования Ивана III до громоздкой торжественности и византийской пышности кремлевских приемов при Иване Грозном и в более поздние времена.

Нет сомнений в том, что московский посольский обычай формировался не на пустом месте и отнюдь не в отрыве от международного опыта того времени. Совершенно нельзя согласиться с авторами тех исследований по истории посольского церемониала допетровской Руси, которые считали его европеизированным подобием золотоордынской практики обращения с иностранцами, да еще и с использованием персидских и китайских элементов. Причем, как уже отмечалось, этой точки зрения придерживались не только западноевропейские, но и российские исследователи, активно занимавшиеся этой проблемой в XIX - начале XX вв. См., напр., Веселовский Н.И. «Татарское влияние на русский посольский церемониал в московский период русской истории». - СПб., 1911. - С. 20.; Рихтер А. «Исследование о влиянии монголо-татар на Россию». Отечественные записки, 1825 - Ч. XXII. - № 62; Веневитинов М.А. «Русские в Голландии. Великое посольство 1697-1698 гг.». - М., 1897. - С. 141-142.. По сведениям, сообщаемым известным русским историком В.И. Саввой, это мнение, широко распространенное в Европе, впервые высказал еще в 1739 г. француз Руссэ.. Не вдаваясь в дискуссию на тему о происхождении посольского обычая Кремля, которая требует отдельного исследования, что выходит за рамки данной работы, можно только отметить, что уже ко второй половине XV в. с восшествием на великокняжеский престол Ивана III и с фактическим началом формирования централизованного Московского государства, перед боярами встала задача выработки таких церемониальных норм, которые соответствовали бы новым внешнеполитическим целям московских государей и отвечали бы возросшему значению Москвы, как равноправного игрока на международной арене. Понятно, что боярский Кремль поэтому перенимал все самые достойные, отвечавшие его пониманию величия русского государя, нормы из зарубежной церемониальной посольской практики, доступные в то время в Москве.

В этой связи абсолютно неправильно утверждать о наличии в посольском обычае лишь золотоордынского влияния. Нет, сформировавшийся в XV-XVII вв. церемониал общения с иностранными дипломатами включал в себя также элементы обычаев, выработанных еще в домонгольский период, в эпоху междукняжеской дипломатии XI-XIII вв. и опыт контактов с Великим княжеством Литовским, как и с Персией и Китаем. Несомненно, немалое влияние на посольский обычай Москвы оказали церемониалы тысячелетней Византийской империи, после крушения которой в 1453 г. в результате захвата турками Константинополя (Царьграда), Москва взяла на себя роль ее преемника, хотя бы в том, что касается сохранения и защиты православия. Однако, и в этом случае, после внимательного изучения источников, нельзя говорить о каком-то прямом влиянии византийского опыта. Ведь непосредственные дипломатические контакты Руси с Византией относятся к домонгольскому периоду русской истории и они вряд ли оставались в памяти поколений, живших уже в конце XV в. Не соответствует действительности и мнение о том, что византийские традиции были привнесены в московскую посольскую практику теми немногочисленными греками, которые приехали в Москву вместе с великой княгиней Софьей (Зоей Палеолог). Хотя Н.М. Карамзин и признавал, что они «способствовали велелепию нашего двора сообщением ему пышных обрядов византийского» Карамзин Н.М. История государства Российского. В 2-х кн. (12 т.). / Вступ. статья Ю.Лотмана. - СПб., 2003. - Кн. 1. - Т. VI. - С. 687.. А известный английский историк Э. Гибон в 1776 г. вообще утверждал, что церемонии византийского двора, вынуждавшие послов падать ниц перед императором, кланяться и трижды касаться лбом пола, «до недавнего времени сохранялись у князей Московии, то есть России». Гиббон Э. Упадок и разрушение Римской империи. - М.: ЗАО «Центрполиграф», 2005. - С. 744.

В то же время можно с уверенностью говорить, что византийский опыт все же сыграл свою и немалую роль при формировании основополагающих, фундаментальных принципов посольского церемониала Кремля того периода. Только влияние это оказывалось опосредствованно, через западноевропейские государства. «Византийцы учили дипломатии Венецию, а с венецианцев брали пример итальянские города, Франция и Испания и в конечном итоге вся Европа», - так очень верно писал известный английский дипломат и историк Гарольд Никольсон. Никольсон Г. Дипломатическое искусство. - М.: Изд-во Инс-та международных отношений, 1962. - С.51. Под всей остальной Европой в определенной степени можно понимать и Московию XV в. Пусть с опозданием почти в 250 лет, но Москва стала в это время равноправным партнером многих западноевропейских столиц. Уже Иван III с полным сознанием собственного достоинства определял свои отношения с иностранными монархами, как государя независимого, им равного. Подобный подход вызывал необходимость использования во внешних сношениях русских великих князей и царей, как династии Рюриковичей, так и Романовых, такого посольского обычая, который бы ни в чем не умалял значения и величия московского государя. Конечно же это было важным цивилизационным шагом вперед, одним из достижений, потребовавших немалого ума, проницательности и изобретательности русских правителей и бояр XV-XVII в. Формирование в Москве самобытного посольского церемониала, основанного на общепринятых в Европе нормах, было тоже частью того курса на создание единого и могущественного российского государства, который проводился в жизнь Кремлем, начиная со второй половины XV в. Это очень важно сознавать для понимания истоков и корней современной протокольной дипломатической практики России.

Изучение темы данного исследования приводит к выводу о том, что основополагающие - тогда церемониальные, а сейчас протокольные принципы и правила - как в Европе, так и в России происходили из одного и того же источника, которым было огромное наследство Византийской империи, унаследовавшей, в свою очередь, еще более древние традиции эпохи Древнего Рима.

Влияние классического византийского опыта видно во многих элементах посольского обычая средневекового Московского государства. Обычной практикой были чествования послов и одновременно лишение их свободы, демонстрация им множества войск, толп народа и богатства страны, даже в периоды ее упадка. В уже упоминавшемся сборнике сведений об иноземных сношениях Византийского двора - книге «О церемониях Византийского двора» (Х в.), в статье «Как надо посылать и принимать посольства» сказано: «Чужеземных послов следует принимать с почетом и щедростью, со слугами их следует быть осторожными, чтобы они путем расспросов не приобрели каких-либо сведений от кого-нибудь. Послам соседних держав надо показывать не богатства свои и красоту женщин, но свою многочисленность и боевые силы» Савва В.И. Указ. соч. С. 182...

Еще одно возможное кремлевское заимствование из посольских церемониалов Византии было то, что, как и император, московский государь сам не вел переговоров с послами, за него это делали вельможи.

Влияние византийского церемониала, видимо, могло сказаться и на кремлевском обычае устраивать обед в честь послов, но не сажать их за один стол с правителем. Это было одной из непреложных норм придворного церемониала Византии, какую бы честь до этого послам не оказывали. Императоры, как в последствии и московские князья, посылали почетным гостям блюда со своего стола, а на прощание дарили им богатую одежду. Гиббон Э. Указ. соч. С. 744.

Схожа в целом практика обращения с послами в Византии с той, что применялась в Московском государстве в XV-XVII вв. Послы иностранных держав, пересекавшие византийскую границу, брались империей на полное бесплатное содержание. Послам предоставлялись транспорт, продовольствие, жилье. «Да приходячи Русь слюбное емлют, елико хотячи», - так говорится об этом в летописи «Повести временных лет» Сахаров А.Н. Указ. соч. С. 111.. Послам выделялся сопровождающий - «царев муж», который следовал с послами как в столицу, так и обратно до границы, составлял списки членов посольства, определял их на постой. Существовал определенный порядок въезда послов в город, не говоря уже о церемонии аудиенции у императора и ведения переговоров.

Н.И. Костомаров относит к византийскому влиянию «громкий титул царя, целование монаршей руки, появление придворных чинов: ясельничаго, конюшаго, постельничаго» Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. - М.: Мысль, 1993. С. 147...

Сама суть внешней политики Византии, стремившейся к гегемонии в своих отношениях с другими государствами, противоречила стремлению русских к выстраиванию такой внешней политики и, соответственно, такого посольского обычая, которые бы обеспечивали равноправное положение Московского государства среди зарубежных держав и ни в чем не умаляли бы чести его государя. Византийская дипломатия, помогавшая удерживать под властью гигантской империи десятки государств, некоторые из которых (например, Армения) были намного древнее Византии, отличалась изощренностью, а зачастую и коварством. В своих отношениях с другими странами Византия стремилась вести себя как официальная преемница Римской империи, господствовавшей над всем цивилизованным миром. Все другие государства рассматривались ею как варварские, у которых не нужно было учиться чему-либо. Отсюда и византийская двуличность во внешнеполитических действиях. Устанавливая союз с какой-либо страной, Византия одновременно налаживала отношения и с противниками этой страны, сплошь и рядом, когда это было ей выгодно, помогала им бороться с официальными союзниками.

Посла, в переговорах с которым были заинтересованы, всячески обласкивали, одаривали, показывали достопримечательности столицы и окрестных мест, водили в бани, брали на охоту, угощали. К неуступчивым же проявляли открытое пренебрежение, плохо кормили, содержали в неудобных помещениях, а то и под стражей. Зачастую оскорбляли послов, угрожали расправой.

В свою очередь, иностранцы, сталкиваясь с византийскими сановниками и дипломатами, считали, что хитрость, спесь, льстивость и расчетливость присущи и им, и другим жителям империи. «Греци льстивы и до сего дня», - отмечалось в русской летописи Литаврин Г.Г. Как жили византийцы. - М.: Наука, 1974. - С. 167..

Подписывая договоры о «мире и любви», византийцы в то же время вели себя двулично, договариваясь с печенегами о совместных действиях против русских. Результатом такого сговора, например, стало убийство печенегами князя Святослава, возвращавшегося в Киев после войны с болгарами, которую он вел по просьбе Византии в соответствии с обязательствами, взятыми Русью при заключении договора между князем Олегом и Византией и подтвержденным в договоре с князем Игорем.

Так что права известная исследовательница истории Византии и Ближнего Востока Н.В. Пигулевская, писавшая, что «Византия со своей цивилизацией несла и яд вероломства, унижений, насилия, процветавших в ней» Пигулевская Н.В. Ближний Восток, Византия, славяне. - М.: Наука, 1976. - С. 148..

Чтобы понять, что в целом посольский обычай мог перенять из опыта золотоордынской практики обращения с послами, обратимся к источникам. Сведения о том, как принимали иностранцев в Золотой Орде и как относились монгольские завоеватели именно к русским великим князьям и послам, содержатся в записях посла папы Иннокентия IV, монаха Плано Карпини, посетившего Золотую Орду в 1246 г., посла французского короля Людовика IX, монаха Гильома де Рубрука к хану Мангу в 1253 г., в книге польского историка начала XVIII в. Й. Длугоша, а также в сочинениях Михалона Литвина и в воспоминаниях австрийского посла Сигизмунда Герберштейна, побывавшего в Москве в 1517 и 1526 гг. Все авторы отмечают в татарском посольском церемониале необычайную «надменность, тщеславие, пышность на стороне принимающих и унижение, знаки рабской покорности - поклоны, коленопреклонения на стороне порабощенных» Савва В.И. Указ. соч. С. 214.. Об унижениях со стороны золотоордынских послов, которые испытывал еще во второй половине XV в Иван III, пишет С. Герберштейн, замечая, что «как не могущественен был московский великий князь, а все же вынужден был повиноваться татарам. Когда прибывали татарские послы, он выходил к ним за город на встречу и стоя выслушивал их сидящих» Герберштейн С. Записки о московитских делах./ Ред и пер. А.И. Малеина. - СПб., 1908. - С. 16...

Поэтому все серьезные исследователи сходятся во мнении о том, что московский посольский обряд никак не мог копировать золотоордынский, т.к. тот отражал в себе отношения господ к холопам.

Возможные заимствования из церемониальных обрядов Золотой Орды видятся, прежде всего, как представляется, в запрещении послам являться на аудиенцию в Кремль с оружием. Не исключено, что влияние Востока сказалось и на обычае устанавливать охрану (рынд) вокруг трона и во время пиров. Такого в европейской протокольной практике не наблюдалось.

Некоторые иностранцы находили общие черты в обращении с дипломатами в Московском государстве, Персии и Китае. И там, и там иностранцам запрещалось пересекать границы государства, предварительно не уведомив о своем прибытии воеводу близлежащего города, который обязан был, в свою очередь, отправить гонца в столицу и дождаться соответствующих царских указаний. Общим правилом для Московии, Персии и Китая был обычай брать иностранное посольство на полное государево содержание Олеарий А. Описание путешествия в Московию / Пер. с нем. А.С. Ловягина- Смоленск: Русич, 2003. - С. 26.. В то же время следует признать, что русский посольский обычай кардинальным образом отличался от церемониалов деспотий, как по духу, так и по содержанию. Целование ноги правителя, коленопреклонения - все это было чуждо Москве. «Не признавая подчиненности между независимыми государями, - отмечал В.И. Савва, - московские государи не только не представляются последователями восточного посольского обряда в том виде, как он практиковался у татар, персов и других восточных народов, но, наоборот, насадителями западно-европейского посольского обряда, потому что соблюдали его в сношениях с некоторыми мусульманскими государями.» Савва В.И. Указ. соч. С. 269.

Таким образом, следует согласиться с выводом автора раздела о московской дипломатии XVII в. в «Истории дипломатии» С.В. Бахрушина: «Весь московский «посольский обряд» резко отличается и от восточного, и от византийского» История дипломатии. - Т. 1. - С. 236..

В связи с непохожестью посольских обычаев России и других стран (что отмечали западные послы относительно посольских обычаев своих стран, а восточные послы - относительно своих обычаев) очень важно выяснить, что именно кремлевский посольский церемониал перенял из древнерусских посольских обычаев. Летописи XI-XIII вв. однозначно свидетельствуют о том, что обмен послами между русскими князьями был нормальной формой общения. Определяющим элементом, оказывавшим влияние на церемониал посольских приемов, было то, что русские князья придерживались таких форм дипломатических переговоров, которые были выработаны еще ранее, до распространения на Руси письменности. Русские князья в исключительно редких случаях «пересылались между собой грамотами», в подавляющем большинстве описываемых примеров они «ссылались речами».

Так как послу поручалось передать не грамоты, а «речи», то есть фактически прямую речь его князя, то соответственно и прием посла был довольно простым. Посол приезжал к князю, к которому его послали, и перед тем как передать порученные ему «речи», объявлял: «тако ти молвит князь» или «а тако ти глаголет».

В древнерусской посольской практике, соответственно, не было и церемониала передачи послом верительной грамоты. Но обмен другими дипломатическими грамотами осуществлялся. Так, Владимир Мономах посылал в XII в «грамотицу» князю Олегу Святославовичу. Лихачев Д.С. Русский посольский обычай XI-XIII веков. Исторические записки. - М.: Наука, 1946. - Т. 18. С. 34. В древнерусских летописях осталась запись о том, что в 1164 г. епископ Антон, «родом гречин», прислал с послом грамоту князю Святославу Всеволодовичу.

Говоря о возможном влиянии древнерусского посольского обычая на посольский церемониал XV-XVII вв., можно отметить, что отдельные его элементы зарождались именно в XI-XIII вв. Хотя сами эти обычаи носили скорее характер народной обрядности. Обязательными элементами было встретить гостя (посла), усадить, выслушать его, дать ему ответ, угостить трапезой, предоставить ночлег и с честью отправить назад.

Форма дипломатического контакта посредством обмена устными обращениями («ссылки речами»), естественно, предполагала отсутствие какой-либо сложной процедуры общения князей с послами. Это были беседы в узком кругу в присутствии ближайших советников или наедине. В Лаврентьевском списке древнерусской летописи сохранилось описание поездки в 1097 г. посла князя Давыда попа Василия к князю Васильку Теребовльскому. Когда посол передал поручение своего князя, и «сказал мне Василько: «поседи мало». Повелел слуге своему идти вон, и сел со мною с глаза на глаз, и начал говорить мне…». Примерно так же общался с послами и Иван III спустя 400 лет.

Так же, как в XV-XVII вв., послам и в XI в. давались наказы о том, как должен себя вести посол в том или ином случае, поручалось передать поклон и спросить о здоровье. Наставляя своего посла к Юрию Долгорукому, князь Вячеслав Киевский в 1151 г. говорил: «поеди к брату Гюргеви, брата от мене поцелуй» Там же.. Это напоминает церемониальную практику XV-XVII вв., когда вопрос государя о здоровье монарха, направившего посла, считался обязательным элементом посольского церемониала.

Весьма обоснованной кажется точка зрения некоторых историков относительно того, что большое влияние на русский посольский церемониал оказывал опыт общения Москвы с Великим княжеством Литовским До объединения с Польшей Литва была фактически русским государством. 90% всей его знати - русские по своему происхождению (см. Бушков А., Буровский А. Россия, которой не было. - Красноярск: Бонус, М.: Олма-пресс, 2000. - С. 213)... Обмен послами между ними был довольно интенсивным. Несомненно, что в ходе контактов с литовскими дипломатами происходила наработка тех навыков, которые затем Кремль ввел в норму своей церемониальной практики. Литовские же протокольные обычаи мало чем отличались от общепринятых в Западной Европе.

На формирование классического допетровского придворного посольского церемониала, конечно же, большое влияние оказывал практический опыт, получаемый московскими послами непосредственно в столицах иностранных держав. По мере роста могущества Московского государства, укрепления его авторитета росло и понимание необходимости поддержания чести и достоинства государя. Поэтому московские бояре отмечали любой нюанс в обхождении с русскими послами при иностранном дворе, скрупулезно фиксируя это в посольских книгах. В дальнейшем эти записи становились сводом прецедентов, использовавшихся при приеме иностранных послов в Москве.

Накапливавшийся опыт в течение веков постепенно складывался в упорядоченную систему, которая и стала придворным посольским обычаем. Главной и характерной чертой его была демонстрация равенства между московским правителем и зарубежными государями. На протяжении веков перед посольскими дьяками стояла одна задача - ни в коем случае не умалить достоинства московского самодержца. Большой ошибкой было также воздать другим государям больше почета, чем они заслуживали по представлению великого князя или царя. Интересна точка зрения дореволюционных исследователей посольского обычая, в соответствии с которой «Москва сообразовывалась с относительным достоинством иноземных государей, распространяла на них взгляды местничества и в соответствии с этим устанавливала приемы и обращения с их послами» Московский Кремль в старину и теперь. С. 160...

В 1532 г. при приеме Хозеи Уссеина, посла индийского царя Бабура, великий князь Василий Иванович «не говорить приказывал о братстве с ним», ибо не знал, равен ли ему этот индийский государь, самодержец ли он или просто «урядник» Индийского царства Московский Кремль в старину и теперь. С. 160..

Царь Иван Грозный также отказывал в названии брата польскому и шведскому королям, считая их ниже себя, как государей не по «Божьему изволению, а по многомятежному человеческому хотению», то есть не прирожденных, а избираемых подданными Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 6. - С. 877..

На том же основании азиатских послов при московском дворе принимали иначе, чем европейских. Но по мере того, как менялось взаимное отношение государей, менялся и церемониал приема их послов.

Во времена владычества татар, как уже отмечалось ранее, московский князь, по словам путешественника Михалона Литвина, должен был встречать посланца хана за Москвою: пешим вести за уздцы его коня, с которого тот не слезал; ввести посла во дворец, посадить его на свой престол и коленопреклоненно слушать его посольство. Московский Кремль в старину и теперь. С. 160.

После освобождения от золотоордынского ига московские князья стали смотреть на бывших владык как равные им, и в приеме ханских послов не осталось и следа прежнего унижения. Еще менее церемонились с послами ногайскими, калмыкскими и др.

В XVII в. московские цари чувствовали себя неизмеримо выше и крымского хана, и других восточных владык, с которыми приходилось иметь им дело; соответственно с этим и весь обряд приема вылился именно в форму отношения высшего с низшим.

В XVI-XVII вв. в Кремле уже сложилась своеобразная, устраивающая московских царей иерархия иностранных государей. В соответствии с этой иерархией строился и сложный кремлевский посольский церемониал. К середине XVII в. порядок, в котором рассматривались иностранные послы по степени значимости их монархов для московского двора, был примерно следующим:

• 1. Император Священной Римской империи
• 2. Король Польши
• 2. Король Англии
• 4. Король Швеции
• 5. Король Дании
• 6. Генеральные штаты соединенных Нидерландов
• 7. Король Франции
• 8. Король Испании
• 9. Король Португалии
• 10. Турецкий султан
• 11. Персидский шах
• 12. Крымский хан
• 13. Калмыкский хан и др Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. Современное сочинение Григория Котошихина.- СПб., 1884. - С. 39-41..

К послам государей, равных по положению с великим князем, применялся принцип равенства отношений. Любые нарушения церемониальных правил иностранным двором в отношении московского посла рассматривались в Москве как попытка умалить достоинство русского государя. С послом монарха, допустившего такое обращение с московским посланником, Кремль расплачивался адекватно.

Князь Мосальский, присланный в Москву польским королем в 1487 г., не спросил московского великого князя о его здоровье и не привез ему от короля подарков - за это и Михаилу Еропкину, посланному в 1488 г., не было наказано спросить польского короля Казимира о его здоровье и поднести ему подарки. Отпуская Еропкина, король не передал великому князю поклон. Тогда и Иван III, прощаясь с Мосальским, в следующий его приезд в Москву, также не передал поклон королю. Такой же казус имел место и в отношениях Москвы с сыном австрийского императора Фридриха II, королем римским Максимилианом. В 1492 г. Иван III, отправляя к нему посла грека Траханиота, не приказал передать ему поклон, так как его посол, будучи в Москве, «не правил» поклон великому князю от короля. И наоборот, в 1490 г., когда посол Траханиот, отправленный Иваном III к Максимилиану, донес, что тот оказал ему великую честь, выслав своих вельмож за пять верст на встречу, а на аудиенции «сам встречал его, сступив со своего места ступени три, четыре, да руку подавал стоя», а затем «посадил против себя на скамейке близко», то и Иван III приехавшему послу Георгу фон Турну оказал такие же почести: выслал ему навстречу посадника Юрия Хозяка, стоя подал послу руку и посадил его «около себя близко на скамейке» Памятники дипломатический сношений России с державами иностранными (далее - ПДС). - СПб., 1851. - Т.1. - С. 24-26..

В 1613 г. император, принимая российских посланников Степана Ушакова с дьяком Заборовским, при имени государя не встал, а лишь «маленко приклонился и шляпу сымал», а, отпуская их, «приказывал к государю челобитье сидя». То, что Ушаков и Заборовский не возразили против этого, было им в Москве поставлено в вину, а посланному к императору в следующем 1614 г. Ивану Фомину был дан подробный наказ, что делать и что говорить, чтобы не допустить подобного умаления чести своего государя ПДС. - Т. 2. - С. 925..

В силу подобных инструкций московские послы с упорством отстаивали свои права и честь как представители московского государя, добиваясь своего, иногда после продолжительнейших пререканий, предпочитая совсем прервать сношения, чем поступиться честью царя.

Вместе с тем нелишне отметить, что твердость придворных в отстаивании данных им инструкций была прямо пропорциональной тому наказанию, которое их ждало от государя в случае их нарушения. Так, за вышеописанную провинность посланников Ушакова и Заборовского по распоряжению царя били плетьми.

Вот еще один пример суровости наказания для послов за нарушение царского указа, который нам оставил С. Герберштейн в 1526 г. Он описывал случай, произошедший с боярином великого князя Василия III Третьяком Далматовым, которого великий князь назначил послом к императору Максимилиану. «Ему приказали уже готовиться к отъезду. Третьяк стал отговариваться недостатками в средствах на путевые издержки и тому подобное; его тотчас схватили и отправили на Белоозеро в вечное заточение, где он и умер в самом несчастном положении. Движимое и недвижимое его имение князь отобрал за себя и, несмотря на то, что получил до трех миллионов флоринов наличными, братьям и наследникам он не дал ни полушки».

Со времени Василия III, т.е. с начала XVI вв., устои посольского церемониала оставались в общем и целом неизменными. Но те нравы и обычаи, которые царили в Кремле при Иване III и Василии III, становились все более архаичными к концу XVII в. О том, насколько живуча была приверженность традициям у русской политической элиты, свидетельствует тот факт, что еще в 1675 г., т.е. всего за двадцать лет до начала петровских реформ, царь Алексей Михайлович издал указ: «Стольником и Стряпчим и Дворяном Московским и Жильцом…, чтоб они иноземских, немецких и иных извычаев не перенимали, волосов у себя на голове не постригали, також и платья, кафтанов и шапок с иноземских образцов не носили, и людям своим потомуж носить не велели; а буде кто впредь учнет волосы подстригать и платье носить с иноземского образца, или такоеж платье объявится на людях их, и тем от Великого Государя быть в опале, и из вышних чинов написаны будут в нижние чины» Забелин И.Е. Домашний быт русских царей в XVI и XVII веках. 3-е изд. - М.: Издание А.Д.Ступина, 1915. - С. 442. - Т. 1, ч. 2..

Некоторые попытки реформировать кремлевские церемониалы предпринимались при Борисе Годунове, который мог позволить себе небывалое обращение с иностранцем на аудиенции и на обеде в его честь. Принимая в Золотой палате в Кремле принца Ганса, брата датского короля, царь Борис и царевич Федор встали с тронов, обняли принца, посадили рядом с собой и долго с ним беседовали. За обедом в Грановитой палате принц сидел за одним столом с государем. А во время пира царь и царевич сняли с себя драгоценнейшие алмазные цепи, подарили ему их, а также два золотых, украшенных яхонтами ковша, несколько серебряных сосудов, меха и одежду. Понятно, что принц был не простым послом, а женихом царской дочки, тем не менее, подобное обращение с ним выходило за рамки любых привычных кремлевских церемониалов.

Придворный посольский церемониал на протяжении XV-XVII вв. сложился в систему правил, обрядов, традиций, которая нигде не будучи прописана, тем не менее соблюдалась досконально, до последнего слова и жеста. Как мы уже наблюдали, с течением времени менялись некоторые элементы дипломатического церемониала, они неизбежно подстраивались под индивидуальные черты отдельных государей. В то же время основы схемы приема иностранных послов, заложенные при Василии III, оставались незыблемыми. Причина крылась в том, что не менялось принципиальное отношение к иностранным послам в целом. Они по-прежнему оставались чужими людьми, таившими в себе и в своем поведении опасность для устоев власти, в особенности, для боярского строя. В большей своей массе, оставаясь необразованными, без знаний европейской культуры, языков, бояре справедливо опасались конкуренции иностранцев, как правило, обладавших всеми этими качествами. С другой стороны, бояре сами были порождением того общественного строя, который существовал в тот период в Московском государстве. А он, несмотря на отдельные реформы, менялся медленно.

Важнейшая задача церемониала заключалась в поддержании царской «чести» в глазах и иностранцев, и москвичей. Таким образом, осуществлялся один из важнейших принципов средневековой дипломатии, согласно которому ущемление достоинства правителя в лице его официальных представителей было равносильно ущемлению чести государства. Недаром послы, уезжавшие в другие страны, также говорили: «Самое большое дело - государскую честь остерегать; за государскую честь должно нам всем умереть» Белокуров С.А. Указ. соч. С. 69.. Тем же принципом руководствовались и кремлевские придворные, имевшие отношение к любым контактам с чужеземцами в Московском государстве.

С рубежа XV-XVI вв. закладываются основы и традиции дипломатической службы в допетровской России. В системе государственных учреждений появилось внешнеполитическое ведомство - Посольский приказ. «...В нем сидит думной дьяк да два дьяка, подьячих 14 человек. А ведомы в том приказе дела всех окрестных государств, и послов чюжеземских принимают и отпуск им бывает; так же и руеких послов и посланников, и гонцов посылают в которое государство прилунится, отпуск им бывает из того ж приказу; да для переводу и толмаче- ства переводчиков латинского, свейского, немецкого, греческого, польского, татарского и иных языков с 50 человек, толмачей с 70 человек» - таким было его устройство по воспоминаниям осведомленного подья- чего-эмигранта Г. Котошихина. С середины XVII в. приказ неизменно возглавляли доверенные «ближние» бояре с титулом «царственные большие печати и государственных великих посольских дел сберегатели». Посольский приказ, помимо осуществления внешнеполитических связей, имел широкий круг обязанностей. Его дьяки судили находившихся в России иноземцев, в основном купцов; через него правительство сносилось с донскими казаками; он же ведал военнопленными и собирал «поло- няничные деньги» на выкуп угнанных в татарский плен; наконец, приказ управлял пятью городами, доходы с которых составляли его бюджет. До Петра I Россия не имела постоянных дипломатических представительств за рубежом. По мере необходимости за границу отправлялись посольства, а в Москве встречали послов из других стран. Постепенно выработался «посольский обычай», учитывавший международную практику той эпохи. Посольства различались по важности их миссии - «послы великие» или «легкие», «посланники» и «гонцы» - последние обычно лишь доставляли документы и не вели переговоров. На границе послов встречали сопровождающие лица - «приставы» и доставляли в столицу за казенный счет. Представители обеих сторон внимательно следили друг за другом: кому первым сходить с лошади, кому где ехать (и с какой стороны), кто как кого приветствует; делалось все, чтоб «государевой чести порухи не учинить». Въезд иноземного посольства в Москву (как и русских послов в чужую столицу) представлял собой торжественное и яркое зрелище - в нем иногда участвовали сотни людей в парадной одежде, которые под звуки музыки шествовали во дворец и демонстрировали богатые подарки. Отправлявшиеся из Москвы послы получали верительную грамоту к иностранному двору: от великого государя царя (полный титул) к королю (полный титул) - ошибка в титуле была равнозначна непризнанию суверенитета над той или иной территорией и могла вызвать серьезный дипломатический конфликт. Главным же руководством для дипломатов была инструкция-наказ, в котором излагались задания послам, возможные ситуации на переговорах - в чем можно уступить, а где необходимо «стоять твердо». Особо оговаривались правила поведения в чужой стране и сохранение «государской чести»: прибывший посол непременно должен был получить аудиенцию и вручить грамоту только лично главе государства, а тот, в свою очередь, должен почтить московских дипломатов, встав с трона и обнажив голову, спросить о здоровье и лично принять грамоту. В обычай приема обязательно входило представление подарков - соболиных мехов и ловчих птиц, ценность которых определялась статусом соседней державы и уровнем отношений с ней. Иностранные подарки московским государям XVII в. (кубки, драгоценная посуда, рыцарские доспехи) можно видеть сейчас в Оружейной палате Кремля; среди них бывали и такие, которые трудно было представить на аудиенции - живые львы и слоны из соседнего Ирана. Вслед за приемом начинались собственно переговоры, для которых и прибывали послы. Они могли тянуться много часов. В процессе переговоров в чужой стране прочие члены посольства не должны были зря тратить время: им поручали «про всякие вести, которые годны Московскому государству, однолично проведывать подлинно». Срочные сообщения из-за рубежа надо было шифровать - такими тайными шифрами снабжал своих доверенных лиц патриарх Филарет. Необходимо было позаботиться, чтобы грамоты не перехватили, что иногда удавалось и той и другой стороне. Итогом многотрудных споров было заключение договоров или соглашений, текст которых тщательно выверялся переводчиками. Затем следовала процедура ратификации: один экземпляр договора утверждался присягой государя в стране пребывания послов, а другой отправлялся в Москву, где к нему подвешивалась печать и царь целовал крест на блюде с этим документом в присутствии послов другой стороны. Заключительным этапом благополучно завершившегося посольства был торжественный прием и парадный обед у принимающей стороны. Такие пиршества в Кремлевском дворце с горой золотой посуды, сотнями перемен блюд и десятками тостов производили незабываемое впечатление на иностранцев - тем более что в них участвовал сам царь, который жаловал гостей из своих рук кубками с вином и мясом жареных лебедей. Но Посольский приказ напоминал своим посланцам, чтобы на таких мероприятиях они «сидели за столом чинно и остерегателько, и не упивались, и слов дурных меж собою не говорили». По возвращении домой московские дипломаты обязательно составляли отчет (статейный список) о поездке, в котором день за днем рассказывали о своем пребывании и действиях за границей. Десятки и сотни этих документов являются интереснейшими источниками, которые дают возможность судить не только о внешней политике государства, но и о том, что смогли увидеть и оценить русские люди за рубежом. В 1645-1646 гг. русский гонец дворянин Герасим Дохтуров прибыл в Лондон с известием о воцарении Алексея Михайловича во время Английской революции и в своих докла- дах в Москву писал о гражданской войне короля с парламентом. Как понял гонец, королю «похотелось владеть всем королевством по своей воле, как в ыных государствах государи владеют своими государствы, а здесь де искони земля вольная, и прежние короли ничем не владели, а владели всем парламент, думные люди». Познакомился дипломат и с парламентом, где ему был устроен торжественный прием, поскольку англичане дорожили торговыми отношениями с Россией: «А парламент де сидят в двух полатах, а выбираны де те думные люди Английские и Шкотцкие земли изо всяких чинов и изо всякого города человека по три и по четыре. В одной де полате сидят бояр 60 человек; в другой полате мирских и служилых и ис торговых людей 420 человек». (См.: Рогинский3. И. Поездка гонца Г. С. Дохтурова в Англию в 1645-1646 гг. Ярославль, 1959. С. 25.) Посольские дела свидетельствуют о постепенном расширении дипломатических контактов. Уже в XVI в. московские послы периодически бывали не только в соседних Литве, Швеции, Турции и Крымском ханстве, но и в Англии, Дании, при дворе императора Священной Римской империи. В XVII в. они побывали в Испании, Франции, Голландии, в итальянских государствах. Усложнение международных связей и оживленные торговые отношения привели к тому, что в XVII в. при московском дворе появляются «резиденты» - постоянные представители Швеции, Голландии, Дании, Бранденбурга; стольник Василий Тяпкин в 1673 г. стал первым русским резидентом в Варшаве после окончания многолетнего русско-польского конфликта. Появление таких представительств стало необходимым. Чем больше Россия втягивалась в европейскую политику, тем важнее было постоянно и оперативно получать необходимую информацию обо всех изменениях военно-политической ситуации. Тем более что иностранные послы и находившиеся в Москве резиденты упорно и умело стремились направить русскую внешнюю политику в выгодном для себя направлении. Отсутствие надежных каналов информации и влияния приводило к промахам - когда, 7 Куруки! например, московские послы предлагали французскому королю Людовику XIV выступить против его же союзников-турок или присылали в Москву дошедшие до них через третьи руки такие сведения об английской революции: «Что де английский король и с ним 12 тысяч крестились в православную веру, и в земле де его ныне междоусобие; иные люди еще в прелести своей и с православными хотят биться». Посольский приказ стал не только «престижным» учреждением, но и своеобразным культурным центром Москвы. В XVII в. там составлялись и переводились сочинения по русской истории и внешним сношениям, книги об избрании на царство и родословные московских государей. Одной из них стал Титулярник - справочник «всех государей христианских и бусурманских» с их «персонами»-портрета- ми и титулами. Такие книги прекрасно иллюстрировались и украшались - в приказе работали свои художники-специалисты по изготовлению роскошных грамот. С 20-х гг. XVII в. Посольский приказ стал выпускать первую в России рукописную газету «Куранты». В ней помещались сведения о военных и политических событиях в других странах (информацию поставляли приехавшие из-за границы русские и иностранцы), а также данные из присланных в Москву посланий и иностранных «вестовых писем» - предков современных газет. ?